— Зато теперь у меня Хозяева — супер! Я их никому в обиду не дам.
— И правильно. Молодец, Чип! Настоящая Собака!
— Чип, ко мне! — окликнули из сумерек и потянули за рулетку.
— Всё, я пошёл! До скорого!
— Счастливо!
— Макс, домой!
Сашка потянул поводок, и Макс отправился домой, поблёскивая призовым маячком на ошейнике.
Ранним утром опять началась кутерьма. Папа-Костя таскал в машину сумки, рюкзаки и пакеты. Сонные Сашка с Дашкой успели поцапаться на ровном месте. Мама-Катя силком заставила их поесть и всучила сумку-холодильник с огромным термосом в придачу.
— Ничего не забыли? — Папа-Костя держал в охапке горшок с Монстерой, едва виднеясь из-за разлапистых листьев. — Давайте присядем на дорожку.
В прихожей собрались все, только Маврик куда-то запропастился. Рома крикнул сверху:
— Впер-р-р-рёд, на абор-р-р-рдаж! — и улетел на лоджию досыпать.
Мавра ходила кругами, терлась то об Папы-Костины ноги, то об Сашку с Дашкой и громко мурлыкала.
— На выход по одному! — скомандовал Папа-Костя и боком протиснулся в дверь, стараясь не обломать Монстерины листья.
Дашку усадили на заднее сиденье. Монстеру отдали ей под присмотр. Сашка устроился спереди и взял на колени Макса.
Папа-Костя оглядел свою команду и захлопнул дверцу.
Утро разгоралось, в открытое окно врывался тёплый ветер, ласково трепал Максовы уши. Впереди было что-то новое, неизвестное и любопытное. Кузнецовы рядом. Подстилка, игрушки и миска — в сумке у Дашки под ногами. Что ещё нужно для таксичьего счастья?
Дашка спала на заднем сиденье. Рядом с ней шелестела листьями Монстера — кажется, тоже радовалась, что едет в Лукошкино.
За Домом и Мамой-Катей присмотрит Мавра. Рома-попугай не даст ей скучать, с ним всегда можно поговорить о чём угодно. Маврик…
Правда, а как там Маврик?
Макс принюхался. Чёрный мокрый нос что-то такое говорил, но Макс его не понял. Уж слишком много разных запахов смешалось внутри машины, а сквозь открытые окна врывались всё новые и новые запахи — врывались и исчезали.
Это пахла Дорога. Широкая, серая, она уходила далеко-далеко, сколько хватало взгляда. По сторонам от стояли деревья, за ними виднелись поля — аж до самого горизонта. Максу так захотелось побегать там, в полях, что зачесались лапы.
«Ничего, подождём до Лукошкина!» — сказал он сам себе, и хвост с ним согласился.
Макс свернулся у Сашки на коленях и заснул под шелест Монстериных листьев.
Привет, Лукошкино!
Проснулся Макс от того, что хлопнула дверца. Машина стояла у забора, заросшего чем-то зеленым. Папа-Костя успел вылезти и шел навстречу высокому человеку в полосатой майке. Не дойдя нескольких шагов до Полосатого, Папа-Костя остановился, зачем-то приложил ладонь к виску и рявкнул:
— Прибыл в ваше распоряжение, товарищ полковник!
— Вольно! — ответил Полосатый. Потом сделал пару шагов назад, окинул Папу-Костю взглядом и коротко, без замаха ударил правой рукой. Удар попал в воздух. Папа-Костя успел увернуться и застыл, прижав один кулак к подбородку и выставив другой.
Наших бьют! Ни одна такса этого не допустит. Макс залился отчаянным лаем и заскрёб по стеклу передними лапами. Сейчас он выскочит и покажет Полосатому, что бывает с теми, кто покушается на Кузнецовых. Лишь бы Папа-Костя немного продержался…
— Фу! — сказали хором проснувшиеся Дашка с Сашкой.
— Молодец! — сказал Полосатый и обнял Папу-Костю. — В форме!
— Стараемся! Здорово, батя!
Дашка в два прыжка оказалась рядом с Полосатым и повисла у него на шее, болтая ногами в воздухе.
— Де-е-ед! Ура-а-а!
Сашка запутался в пристяжном ремне, и Макс выскочил из машины первым — разбираться в ситуации.
Запах Полосатого был похож на запах Папы-Кости. И от него тоже пахло вожаком. Что, ещё один Кузнецов? И ещё чем-то пахло от Полосатого: незнакомым, но интересным…
— Так это и есть ваш Максик?
Ладонь Полосатого так уверенно легла на холку, что оставалось только завалиться на бок и позволить ему почесать брюхо. Хвост поддержал хозяина: заколотил по траве.
— Ну вот и познакомились!
Подоспел Сашка, с криком «Дед!» бросился обнимать Полосатого…
Как тут удержаться от восторженного лая и прыжков? Да ещё после целого дня в машине?
Полосатый скомандовал:
— К погрузочно-разгрузочным работам приступить! — и взял горшок с Монстерой.
Дашка с Сашкой надели рюкзаки. Папа-Костя подхватил первую попавшуюся сумку — ту самую, с Максовыми пожитками — и побежал к дому. Макс понёсся рядом, на бегу принюхиваясь к сумке.
Дверь открылась прямо в свет, тепло и вкусные запахи — в кухню.
— Мама! — крикнул Папа-Костя, бросил сумку, подхватил на руки маленькую стройную женщину и подбросил её к потолку.
— Костик! — отозвалась женщина.
Её голос, звонкий и высокий, не был похож на голос Мамы-Тани, но всё равно напоминал о ней и почему-то о Мавре. «У всех мам есть что-то общее» — в который раз подумал Макс, подождал, пока Папа-Костя поставит мать на пол и пошел знакомиться. Но тут в дверь вломились Сашка с Дашкой, зацепились рюкзаками друг за друга и за косяк, принялись толкаться и браниться. За ними сквозь Монстерины листья маячил Самый Старший Кузнецов, Папы-Костина мать заливалась серебристым смехом, Папа-Костя, шипя сквозь зубы, расцеплял Кузнецовых-младших…
Во всей этой суете никто не обращал внимания на сумку. Она заворочалась и поползла к двери.
Дашка-Сашка обнимались с Папы-Костиной матерью, Самый Старший Кузнецов пристраивал на подоконнике горшок с Монстерой…
Из сумки вылез Маврик, отдышался и скользнул за дверь, в темноту.
Так вот о чем предупреждал своего хозяина безотказный таксичий нос!
— Ну-ка, покажите мне вашего Макса! — прозвенел уже знакомый голос, и хвост сам по себе вежливо завилял.
— Ба, ты посмотри, какой он красивый!
Макса погладили по голове, потрепали уши. От узкой ладони пахло чем-то вкусным — нельзя было её не лизнуть.
