— Раз вы меня раскусили, сударь, мне больше не нужно перед вами притворяться.
— Простой девке легче живется, чем благоразумной барышне. По крайней мере, у нас, в Дарне. Делай, что хочешь, говори, что хочешь — свобода! Скажут только: «Эта дура опять начудила!», и все. А барышне высокородной и шагу ступить нельзя без одобрения родственников мужского пола.
— Бедные энгорки, тяжело вам приходится, — Той улыбнулся еще шире, я отметила, что зубы у него мелкие и очень ровные.
Даже в этом апранцы отличаются.
— Выживаем, как можем. И, раз уж мы говорили о Гримми… Не водите больше блудниц в особняк, сударь.
Ильмонг меня успел утомить, но и развеселить, поэтому я сказала первое, что пришло на ум:
— А то я накажу вас так, как у нас раньше провинившихся наказывали.
Увы, я не успела ответить: нас позвал владетель.
Глава 9
Мы вернулись к остальным. Мужики по одному стояли у приборов с закрытыми глазами. Ветров то и дело изменял какие-то показатели на них, что-то бурчал под нос, Малейв смотрел над головами «подопытных», оценивал изменения их энергетики.
Мы с Ильмонгом стояли с краю, чтобы не мешать.
Какое-то время я старалась и сама что-то разглядеть, использовав эо, но у меня, как всегда, ничего не вышло. Было холодно и тихо. Оттого и стало неожиданностью, когда один из подопытных пошел вперед, не открывая глаз.
Напряглись все, кроме владетеля.
Он жестом приказал нам оставаться на месте, а сам пошел за мужиком. Так они и шли, пока не пропали из виду. Оставшиеся на полянке мужики продолжали спать с закрытыми глазами.
Мне становилось холоднее и любопытнее с каждой секундой.
— А что происходит, Аркадий?
— Мы проводим кое-какие опыты.
— Они безопасны?
— Относительно… да, пожалуй, безопасны.
— А зачем здесь нужна я?
— Для наблюдения.
— А конкретнее?
Ветров улыбнулся:
— Даже если отвечу, ты ничего не поймешь, Регина.
Я состроила шутливо-обиженную рожицу, и Аркадий сдался:
— Ладно, отвечу. Я бьюсь над вопросом… — дальнейшие его слова показались мне мудреной тарабарщиной. Единственные слова, которые я поняла из его монолога, это «энергия», «уровень», «сохранение», «форма».
Закончив, Ветров осведомился:
— Что ты об этом думаешь?
— Э-э…
— А конкретнее? — В глазах ученого появились смешинки. — Что ты думаешь насчет (короткое незнакомое слово) и (смешное незнакомое слово)? Какой процесс применим в случае деструкции (шипящее незнакомое слово) по типу (странное незнакомое слово)?
— Э-э…
— А характеристики свойства (еще одно незнакомое слово) тебя не смущают?
— Ладно, сдаюсь! — рассмеялась я. — Больше половины того, что ты говоришь, не понимаю. А еще я не понимаю, как ты, такой молодой, можешь быть ученым.
— Я не ученый, а студент, — простодушно ответил Аркадий. — Учусь в Академии Жизни на планете Горунд в системе Альфа Центавра. Это одно из лучших учебных заведений Союза, где учат теории и практике психокинеза. У вас на Энгоре я собираю материалы для курсовой работы.
— Но ты же землянин, — удивилась я. — Почему выбрал именно центаврианскую академию? Разве у землян нет хороших учебных заведений? И, раз уж на то пошло, лучшие психокинетики — лирианцы. Почему бы не пойти учиться в их заведения?
— У меня центаврианское гражданство, — с улыбкой проговорил Ветров.
Я не понимала. Имя, внешность — как у землянина. И прекрасное знание русского наречия. Заметив мое замешательство, Аркадий пояснил:
— В раннем детстве отец привез меня в ЦФ, чтобы спасти. Нашу планету бомбили спящие, к тому же, у отца было много врагов. Так что, домом своим я давно считаю Горунд.
— Твой отец не нашел другой планеты? Почему привез именно на центаврианскую?
— Ты не любишь центавриан?
— А кто ж их любит? Хитрые, коварные, себе на уме…
— Люди все разные. Не стоит судить человека по расе, Регина.
— Надоели! — встрял Той. — Прекращайте эти скучные споры и давайте поговорим о по-настоящему важных вещах. Я замерз и хочу есть.
— Я тоже замерзла, — я повела плечами, с удивлением признавая, что меня отпустило напряжение. Ветров с Ильмонгом перестали вызывать опасения. Аркадий не боится меня защищать и ведет себя достойно, а Той не такой поверхностный, каким кажется на первый взгляд.
— Нужно было надеть эо-ши, — укоризненно протянул Ветров.
— Нет, я этим штучкам не доверяю.
— Подозрительная барышня, — улыбнулся Той, и глянул за мою спину. Я оглянулась.
Альбинос возвращался; подопытного мужика он нес на плечах, одной рукой придерживая за ноги, другой — за руки. Нес совершенно без усилий, как будто не замечая веса. И по сугробам владетель шел на редкость аккуратно — только снег хрустел.
— Так и знал, что потеряет сознание! — в сердцах воскликнул Аркадий, подбегая к ним.
• Это тоже результат, ответил владетель, отпуская мужика.
Проведя рукой, альбинос вывел всех мужиков из сна. Они раскрыли глаза, начали озираться, коситься на господ. Тот, которого теперь уже придерживал Аркадий, тоже пришел в себя.
— На сегодня закончим, — объявил альбинос.
— А я? Зря сюда тащился? — возмутился апранец. — Ты заставил меня морозиться просто так?
— Горничная, — обратился ко мне цент, — что такое воля владетеля?
— Закон.
— Слышал?
— Вот выберемся с Энгора, я тебе все припомню!
— Ты не только не припомнишь, но даже забудешь, что был чем-то недоволен. Иначе лишишься финансирования.
— Ничего, я тебя в песнях завуалированно ославлю.
— Дерзай.
Мужчины начали собираться. Не только Ильмонг был недоволен, я тоже не понимала, с какой целью альбинос заставил меня идти с ними. Я только стояла и мерзла — вот и все мое участие.
Наконец, мы пошли к снегоходам. По пути я размышляла об альбиносе и его «гостях». Сначала мне казалось, что друзей у альбиноса быть не может. Но эти трое болтают, как приятели, естественно, и подшучивают друг над другом, и совсем не кажется, что им вместе как-то неуютно. Да и Аркадий, определенно, хороший человек. Он бы не стал сотрудничать с Малейвом, будь тот подонком.
Весь путь до особняка — сидя на снегоходе, подремывая на сиденье аэрокара — я думала о том, кто же такой Гоин Малейв.
