Куртка была Юльке велика. Девочка в ней буквально утонула. Но Штамм остался доволен Юлькиным видом.
— Великолепно, — сказал он. — Поехали.
И вся компания, включая Белоснежку, отправилась к станции метро «Черная речка». У входа в метро старик Штамм нацепил на собаку ошейник с поводком, а себе на нос — очки с темными стеклами. И дежурная у турникетов без разговора пропустила слепого с собакой-поводырем.
Иннокентий Штамм был абсолютно прав, говоря, что из Оладушкиной могла бы получиться отличная нищенка. Пока они ехали от «Черной речки» до «Площади Александра Невского», Юлька, переходя на остановках из вагона в вагон, насобирала кучу монет и бумажных рублей.
Нет, вначале-то все было хорошо. Оладушкина шла по вагону, прося слезливым голосом подать круглой сироте на пропитание. Пассажиры подавали. И вот, пройдя весь вагон, Юлька обратилась к очередному пассажиру, стоящему у двери:
— Подайте круглой сироте на пропи… — И тут слова застряли в Юлькином горле, потому что рядом с пассажиром она увидела… Виолетту Аркадьевну. Свою мать.
А Виолетта Аркадьевна увидела свою дочь. Глаза у нее стали, как два чайных блюдца.
— Юля?.. — потрясенно ахнула Виолетта Аркадьевна.
В этот момент состав прибыл на станцию «Площадь Александра Невского». Двери открылись. И Юлька, выскочив из вагона, помчалась к эскалатору. А вслед за ней помчались Брыкин, Штамм и Белоснежка.
Глава XIX ЦЫГАНКА АЗА
В то время, когда Стас, Юлька, Иннокентий Штамм и Белоснежка неслись по вестибюлю метро, Григорий Молодцов и Саша Чайников сидели в засаде, поджидая Ваську Цыгана. Как они оказались в засаде? Сейчас узнаете.
…Поздней ночью сыщики подошли к ресторану «Очи черные». Дорогу им преградил здоровенный охранник.
— Ваши пригласительные, — лениво процедил он сквозь зубы.
— Какие пригласительные? — спросил Саша.
— Сегодня вход только по пригласительным билетам.
— А можно нам… — начал было Чайников.
— Нельзя, — отрезал охранник, даже не дослушав Сашу.
— Вот наши пригласительные. — Суперопер протянул охраннику две долларовые купюры.
Охранник посторонился.
— Желаю приятного отдыха, господа, — вежливо сказал он.
Молодцов и Чайников вошли в ресторан.
— Я уж думал, нам сюда не попасть. — Саша с нескрываемым обожанием глядел на своего кумира. — И как это у вас, Григорий Евграфыч, все так ловко получается?
— Большой жизненный опыт, Шура.
Сыщики прошли в ресторанный зал.
На улице стояла глубокая ночь, а в зале стоял дым коромыслом. Веселье было в полном разгаре. На сцене зажигательно отплясывали цыгане, напевая при этом:
— Ай-на-нэ-нэ! Ай-нанэ.
Посетители кричали им из-за столиков:
— Давай, чавелы!..
Потом на сцене появился бородатый цыган в алой рубахе. И объявил:
— А сейчас для вас будет петь несравненная Аза Жемчужная!
Зал взорвался аплодисментами. Цыган начал неторопливо перебирать струны гитары.
На сцену вышла красивая цыганка и запела под гитарный перезвон:
Очи черные!.. Очи страстные!..
Очи жгучие!.. И пре-е-кра-а-сные…
Пела она хорошо. Но сыщикам было не до цыганских романсов. Они пришли сюда не за этим.
— Идем, Шура, — шепнул Суперопер.
— Куда, Григорий Евграфыч?
— В ее гримерку.
Оперативники быстро отыскали гримерную певицы. Молодцов вынул из кармана «железку», то есть отмычку для служебного пользования, и открыл дверь. Сыщики вошли. После недолгих поисков они обнаружили черный «дипломат». Действуя все той же «железкой», Суперопер отомкнул два блестящих замочка. «Дипломат» был забит долларами. Чайников пересчитал хрустящие бумажки.
— Ровно семьсот тысяч, — доложил Саша.
— Ну что ж, теперь цыганочка у нас в руках, — сказал Молодцов, потирая ладони.
— Вы ее под гипнозом будете допрашивать, Григорий Евграфыч?
— Зачем, Шура? Она и без гипноза расколется. Тебе известен метод «злой — добрый следователь»?
— Да, мы его в школе проходили. По вашей методичке «Как провести допрос».
— Вот и ладненько. Ты будешь «злым» следователем, а я — «добрым».
Чайников помялся.
— Григорий Евграфыч, а может, наоборот?
— Что «наоборот»?
— Вы будете «злым» следователем, а я — «добрым». Не умею я грубо с людьми разговаривать.
— Учись, Шура. В нашей работе без этого, к сожалению, не обойтись. Ясненько?
— Ясненько, Григорий Евграфыч, — вздохнул Саша.
Суперопер вышел из гримерной. А через несколько минут туда вошла Аза Жемчужная.
Увидев незнакомого мужчину, певица застыла на пороге как вкопанная.
В следующую секунду глаза ее гневно засверкали:
— Кто вы такой?! Что вы здесь делаете?!
Чайников ловко надел цыганке наручники.
— Милиция! — рявкнул Саша, начиная играть роль «злого» следователя. — Вы арестованы.
— Ах! — ахнула певица от неожиданности.
— Поздно ахать, гражданка Жемчужная. Сейчас я вас в тюрьму отправлю.
Лицо цыганки пошло красными пятнами.
— В тюрьму? — растерянно залепетала она. — Но за что? Я ни в чем не виновата!
— Слыхали мы эти сказки! — Чайников открыл «дипломат». — Отвечай, откуда у тебя столько баксов?
Брови цыганки поползли вверх.
— Доллары? — удивленно смотрела она на деньги. — Я не знала, что в чемодане доллары.
— Не втирай мне очки, подруга! Если не скажешь, где взяла баксы, будешь до конца жизни в тюремном хоре петь!
Саша был сам себе противен. Никогда раньше он не разговаривал с женщинами так грубо. Но служба есть служба.
И Чайников гаркнул:
— А ну, колись по-шустрому, где баксы взяла!..
Цыганка заплакала.
В гримерку вошел Григорий Молодцов. Саша вытянулся по стойке «смирно».
— Здравия желаю, товарищ полковник!
— Здорово, лейтенант. Ну как успехи?
— Не сознается, товарищ полковник. Разрешите использовать более жесткие методы допроса?
Услышав эти слова, цыганка зарыдала.
— Ты в своем уме, лейтенант? — исподтишка подмигнув Чайникову, строго сказал Суперопер. — Ты разве не видишь, что перед тобой женщина?
