Книга Искусство воскрешения - Эрнан Ривера Летельер

Во вторник утром два известия нарушили обыденный ход жизни в Вошке. Первое касалось Христа из Эльки и тронуло прежде всего женщин, которые спозаранку раздували огонь под общим котлом для сегодняшней фасоли.

Выяснилось, что под покровом ночи сторожевые вывезли проповедника в Пампа-Уньон, чтобы сдать карабинерам. Поскольку сманивание людей вменить ему не удалось — профессия нанимателя была вполне законной, — Христа из Эльки обвинили в том, что он профессиональный агитатор, смутьян из тех, что все еще водились в пампе и внушали рабочим на разных приисках идеи социалистической революции.

Один сторожевой растрепал в кабаке, приняв утреннюю порцию вина с поджаренной мукой, что арестованного и допрошенного юбочника «окрестили тумаками и благословили ремнем». Затем Криворотый с двумя помощниками отвезли его через пустыню в Пампа-Уньон, до которого было десять километров: они ехали верхом, а он, привязанный за шею, тащился за ними пешком. И пусть радуется, что сеньор управляющий выдал его живым — только потому, что так называемый Христос — личность известная, а им лишних неприятностей не надо, хватает и забастовки.

— А то, кореш, — заключил болтливый сторожевой, навалившись на барную стойку, — не доехал бы Христосик до Пампа-Уньон: шеф пустил бы ему пулю в затылок и оставил в старом отвале на потеху стервятникам.

Вторая новость огорчила больше мужчин, в первую очередь холостяков, и исходила из здания правления. По личному приказу гринго богобоязненная проститутка изгонялась из поселка нынче же днем по тем же обвинениям и на тех же условиях, что любой непокорный рабочий. Ее вывезут к перекрестку с железнодорожной веткой Антофагаста-Боливия, в четырех километрах к северо-западу от Вошки, где кончается территория прииска.

— Магиту нашу, землячок, — переговаривались мужики, — призвал Крест Изгнанных Душ. Вот тебе и мартышкин хрен.

Некоторые считали, что терпение гринго переполнил вчерашний митинг протеста, которым Магалена Меркадо верховодила, громко требуя освободить Христа. Однако самые осведомленные рассказывали, что дело совсем в другом: просто на днях приезжает благоверная гринго (все-таки женатиком оказался, подлец), и он попросту заметает следы. Пользуясь при этом вечным недовольством и нытьем ревностных католичек, которые не понимали, как это мистер Джонсон, такой порядочный человек, терпит на прииске развратницу, пусть и тихоню с виду. Науськивал же ханжей, известно, падре Сигфридо, который в последнее время каждый понедельник ровно в «файв о’клок» вкушал чай с печеньем в гостях у гринго.

Никто и не сомневался, что падре стал стукачом компании. Теперь-то ясно: он поддержал профсоюз в вопросе переименования прииска вовсе не из добрых побуждений, а с целью втереться к людям в доверие. И всем известно, что в святилище исповедальни негодяй выуживает у жен рабочих сведения, которые за чаем выбалтывает гринго.

Некоторые мужчины, ошарашенные новостью, хотели созвать срочное совещание в профсоюзе и решить, как поступать дальше. Но вожаки уехали в Антофагасту на встречу с властями провинции и должны были вернуться только после Рождества. Другие, самые горячие, слыхали звон, да не знали, где он. Эти, понизив голос, предлагали достать динамит, который, по слухам, хранился у забойщиков, — на случай, если стачка затянется и нагрянут военные, как уже бывало на многих приисках, — и взорвать к чертовой матери сторожевых. Но в итоге восторжествовало благоразумие, и решили лишь проследить, чтобы Магалене не причинили вреда. После полудня поселок с удивлением наблюдал, как весь гарнизон во главе с Криворотым явился в последний дом на последней улице выселять Магалену Меркадо. Хотя, согласно первому приказу, следовало избавиться от нее ночью, как и от Христа из Эльки, после власти передумали и велели действовать у всех на глазах, чтобы бастующим неповадно было.

Сторожевые, числом шесть, прибыли верхом с карабинами наперевес. Поскольку приказ был вывезти проститутку без вещей, как поступали со всеми смутьянами, пригнали еще одну лошадь под седлом. Магалена Меркадо, завидев их, в два прыжка кошкой взлетела на крышу. Приставила к горлу нож и пригрозила зарезаться, если ей не позволят увезти ее скарб.

— Ни места не двинусь без вещей. Они мне для работы нужны. Особенно Святая Дева Кармельская.

— Между сиськами, что ли, багаж повезешь? — с издевкой осведомился Криворотый.

— Пошлите за доном Мануэлем! — крикнула она сверху.

Солнце играло на полированной стали ножа.

Сторожевые быстренько посовещались и, ввиду размеров толпы, собравшейся поглазеть на выселение — кое-кто уже начал вопить и ругать их на чем свет стоит, — решили во избежание неприятностей отправить-таки гонца к дону Мануэлю, престарелому владельцу единственного наемного транспорта на прииске.

Все знали, как нежно старикан относится к Магалене Меркадо, и не сомневались, что он тут же откликнется на зов. Вдовец любил ее так сильно, что однажды на коленях предложил ей руку и сердце по всем правилам, церковным и гражданским: в одной руке он держал гигантский букет настоящих, не искусственных красных роз, прибывших по специальному заказу поездом из порта Антофагаста, а в другой — руль от своего дряхлого грузового «Форда Т», самого ценного его сокровища, завернутый в подарочную бумагу. Магалена Меркадо, разумеется, отказалась. Но с того дня неизменно принимала его с парадного входа и «по любви».

— По мне, лучше стук вашего сердца, чем вашего двигателя, — сказала она ему.

Когда дон Мануэль вальяжно подкатил на бутылочно-зеленом старом драндулете, сходка на улице грозила перерасти в побоище. Подтянулся народ, в основном холостяки, — они громко возмущались произволом, чинимым над товарищем Магаленой, и выбрасывали вверх сжатые кулаки.

По приказу начальника сторожевые собрались выносить из дома манатки сраной шлюхи, тоже мне, артистка выискалась. Но она криком остановила их.

Пусть не вздумают прикасаться к ее вещам! И с крыши попросила помощи у задравших головы рабочих.

Четверо спорых забойщиков и двое крепких щебенщиков с навечно впечатавшимися в ладони следами от лопатных черенков тут же вызвались пособить — «Не извольте беспокоиться, милая, сейчас все сделаем» — и стали грузить машину, следуя ее указаниям сверху.

— А Святой Девы никому не сметь касаться! — кричала Магалена, свирепо сверкая глазами. — Я сама Ее отнесу.

Сперва вытащили бронзовую кровать. Магалена Меркадо велела не разбирать ее. И по возможности даже белье не снимать. Стараниями четырех дюжих мужиков кровать едва пролезла в дверной проем. Епископское атласное покрывало словно вспыхнуло в лучах солнца. Мужчины при виде кровати восхищенно присвистнули. Всем она навевала приятные воспоминания.

Потом вынесли трюмо с овальным зеркалом, деревянный чемодан без крышки, переполненный разноцветными платьями из тафты, шелка, атласа и перкаля, и сундук с кухонной утварью. За этим последовали стол, грубые скамьи и полупустая бочка с питьевой водой. В последнюю ходку один забойщик вынес жаровню, другой — остатки угля в мешке, третий — таз и кувшинчик для подмываний.