Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
– Стоп. Вот здесь. Ага. Сколько там?
Водитель крутанул ручку счетчика, счетчик у него был старого фасона, пружинный. Выскочило два рубля ноль-ноль. Мелочи у Алексея не было совсем. Подумав, он протянул водителю пятерку и сказал: с вас два семьдесят.
– Чего? – спросил водитель, старик-армянин в кепке. Там на бардачке была написана его фамилия: Мурадян Артур Иванович. Артур Иванович, прямо как академик Ланской. Черт знает что.
– Ну, на счетчике два плюс вам тридцать копеек.
– Извини, мелких нет, – и водитель сунул Алексею трешку. – Всего хорошего.
– Цтесутюн! – «До свидания» сказал Алексей по-армянски, но водитель не обратил внимания.
Алексей вышел, немного стыдясь перед водителем и ненавидя себя за свой стыд. Стыдно было, что он, с такими заработками, все еще не научился «швыряться деньгами». А еще сильнее он презирал себя за то, что обращает внимание на всю эту чухню – в свете, так сказать, недавно открывшейся информации. Его отец – не его отец. Его настоящий, по крови отец – Ярослав Диомидович Смоляк. Очевидно, и сам Ярослав, и покойный папа Сергей Васильевич Перегудов это знали. И мама знала, что они знали. Тонька не знала? Черт ее знает. Ну вот теперь зато узнала! Сестричка-мачеха, беременная племянником-братом. Или сестричкой. Кошмар. Да, и еще вдобавок к всему Ярослав Диомидович умер сегодня днем. То есть уже вчера. Примерно двенадцать-четырнадцать часов назад.
Итак, он вышел из арки, поднял глаза на окна своей квартиры и увидел, как по комнате расхаживает Лиза и что-то делает.
Стало не то чтобы страшно – он же ни в чем не виноват! – не то чтобы тошно – она тоже ни в чем не виновата! – а вот так как-то без радости, без удовольствия смотрел он в окно – понял, что она собирает посуду со стола, скорее всего.
И в самом деле. Одетая в домашнее, но нарядное платье, она составляла кофейные чашки на поднос.
– Привет, – она поцеловала его в щеку. – Устал?
– Что ты, что ты… Гости были?
– Да ну, какие это гости, Света с Игорем и Танька.
– Ох и курите же вы, братцы. – Он ладонью разогнал табачный дым. – Тебе помочь?
– Да нет, ничего.
Однако он вытряхнул пепельницу в салфетку и спросил:
– Звонил кто-нибудь?
– Это был самый частый вопрос, – сказала Юля. – Когда человек приходил домой. Мобильников тогда не было, и первый вопрос: «Мне кто-нибудь звонил?»
– Типа признак времени?
– Да, именно. Бывает couleur local, местный колорит. А это тебе couleur du temps, колорит времени. Вот будешь писать повесть из семидесятых или даже девяностых, не забудь. «Иван Иваныч отпер дверь и с порога спросил Марью Петровну: “Звонил кто-нибудь?”»
– Спасибо.
– Ради бога. Дальше пошли.
– Звонил кто-нибудь?
– Шибаев Андрей Константинович, – сказала Лиза.
– Шибаев? – довольно улыбнулся Алексей. – Это очень хорошо! Большой человек, между прочим.
– Ты все никак не привыкнешь, что ты сам – уже давно не маленький, – тут же хмыкнула Лиза. – Ты – начальник Лаборатории Восемь. То есть начальник КБ Ланского. Ты хоть сам понимаешь, кто ты такой? А разговариваешь, будто аспирантик. «Большой человек!» – передразнила его Лиза. – И рот до ушей. – Она отобрала у него салфетку с окурками, кинула на поднос. – Ну и кто же он такой?
– О, это действительно большой человек. И затевает этот человек один великолепный проект. Зачем он мне звонил? Что ему от меня надо? Наверное, будет меня приглашать.
– Куда?!
– В свой проект. У него сейчас огромные полномочия, людей набирает сотнями, практически откуда хочет.
– И что ты про это думаешь?
– А чего тут думать, когда Шибаев приглашает! Хо-хо! – Тут Алексей наткнулся на взгляд Лизы, осекся и продолжал уже по-другому: – Нет, конечно, тут надо разузнать подробнее. Что, как и вообще. Но проект у него мощнейший.
– Ин-те-рес-но, – сказала Лиза.
Алексей переставил поднос на телевизор, снял со стола скатерть, подошел к окну, вытряхнул туда крошки, а потом вдруг завернулся в нее и продекламировал:
– Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме!
– Браво, – сказала Лиза. – Еще, пожалуйста. Бис.
Алексей сдернул скатерть с плеч, скомкал и кинул в сторону. Лиза ее подхватила.
– Как повеселились? – спросила она.
– Не заговаривайся, – обиделся он. – Это были, некоторым образом, поминки. Вечер памяти. Десятая годовщина.
– Спасибо, я помню! – Она села в кресло. – Ну скажи, что-нибудь говорили о Сергее Васильевиче? Кто-то рассказал какой-то случай, что-то вспомнил? А? Что молчишь? Тоже мне, вечер памяти. Лучше расскажи, кто был.
– Я был. Тонечка наша, она не в счет… Генриетта с Ольгой. Бергман Альфред Адольфович, старый папин друг, академик, с супругой Тамарой Суреновной Манасаровой, она, кстати, тоже академик, но медицинских наук. Что-то типа проводимость нервных импульсов в мозгу. – Он провел пальцем по голове, от виска к виску через макушку и обратно. – Я ее расспрашивал, как это там устроено, ни черта не понял… То есть она акамедик. Знаешь, как говорят, есть академики, акамедики и акапедики, то есть члены Академии педагогических наук. Есть еще и акахудики, но это уже совсем не наша компания, это уже, можно сказать, богема…
– Еще кто? – спросила Лиза, никак не отзываясь на попытки Алексея развеселить ее.
– Еще Мальцев, замминистра. Тоже с супругой. Наша Любовь Семеновна, как всегда на страже. Вот. И еще… – Он закашлялся и осипшим голосом добавил: – Ну и, конечно, Ярослав Диомидович. Всего двенадцать человек. По числу приборов в парадном мамином сервизе. А во главе стола, тринадцатым номером, стояла простая фаянсовая тарелка. На ней граненая стопка водки, на стопке черняшка, а рядом свечка в медном подсвечнике.
– Красиво, – сказала Лиза. – Очень символично. Горит свечи огарочек, налей-ка, друг, по чарочке. А главное, очень элитарно. Избранные! Генералы, министры, академики, высокопоставленные вдовы и юные талантливые художницы! Светскую жизнь ведешь. А жену почему-то в свет не выводишь. Почему? Чем я провинилась?
– Погоди! – чуть ли не закричал Алексей. – Ты же мне сама сказала, что не пойдешь! – Он сел в кресло рядом с ней, схватил ее за руку. – Я же сказал: двенадцать человек, включая тебя! А ты не захотела идти. Я тебя тащил, и мать звала. Она же тебе звонила и звала!
– Что она обо мне говорила?
– Ничего.
– Вот прямо-прямо ничего?
– Ничего, честное слово. Она очень расстроилась, что ты не пришла.
– Разозлилась?
– Я сказал – расстроилась. И все про тебя спрашивали. Спрашивали, где ты. Как твои дела. И почему я опять без жены. Ты ведь в прошлый раз тоже не пошла. И в позапрошлый.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
