– Глупая должна быть эта сила, если считает, что действует втихаря, – высказал общее мнение Павел, возвращаясь в гостиную.
– Или ей до лампочки, слышим мы ее или нет, – предположила я. – Она делает свое, и плевать ей на нас.
– К тому же и нюха у нее нет, – скривилась Беата. – Там еще здорово воняет.
* * *
Злая как сто тысяч чертей – а надо признать, в последнее время у нее хватало причин быть не в настроении, к тому же разбуженная среди ночи, – Алиция, однако, взяла себя в руки и из всех неприятностей выбрала одну, притворившись, что только она ее и заботит.
– Вот именно, – ухватилась она за последние слова Беаты. – Мне кажется, что свежий воздух до подвала так и не добрался, а мне бы очень хотелось включить морозильник. Вы как находите, мне правильно кажется?
Я поспешила похвалить подругу:
– Тебе правильно кажется, редкий случай.
– А закрытый не проветрится.
– Это уж точно. И все, что ты туда положишь, пропитается мерзким запахом.
– Как же я тогда закрою дом? Без сквозняка запах останется. Слушайте, а может, мне туда вентилятор поставить?
Павел тут же подхватил:
– Тогда лучше исправить… – и осекся.
Я, конечно, поняла: он предлагал исправить наконец систему механического вентилирования, некогда с большим тщанием проведенную Торкилем и позднее испорченную застрявшим в ней ежом, для спасения которого вентиляцию пришлось почти всю разобрать. С тех пор никто к ней не прикасался, ибо все знали, как относится хозяйка к ремонту такого рода. Этой темы вообще не следовало касаться, если не хочешь испортить отношения с хозяйкой…
Беата попыталась исправить бестактность Павла:
– А что, если оставлять открытыми двери и окна днем, а на ночь запирать? – предложила она. – Ну, окно можно оставлять немного приоткрытым.
– Я тут не хочу никого обижать, – немедленно отреагировала Алиция, – но однажды в такое немного приоткрытое окно Иоанна пролезла-таки.
– Так я ведь тогда была моложе, – призналась я.
– А откуда ты знаешь, в каком возрасте наш злоумышленник? – тут же вцепилась в меня подруга.
– Если это Падальский, его лучшие годы далеко позади.
– Не уверена, что он. А раз уж мы с вами надумали устраивать посреди ночи производственное совещание, самое время выпить кофе. И давайте только о деле, ни на что больше не отвлекаться. Значит, как оно было? Мы с тобой пошли спать, а вы вернулись… Да, кстати, а с мусором все обошлось благополучно?
– Отлично обошлось, – заверил ее Павел. – Нам удалось сбагрить три торбы и ногу, причем в разных местах. И все было бы тихо-мирно, если бы я не позабыл о твоем оркестре.
– Правильно говорит, – вмешалась я. – Сначала заревел бачок, а уже потом что-то обрушилось в ателье. Из чего следует, что неизвестный был в ателье, у лестницы… В доме тишина, он думал – все спят, а от рева дрогнул, пирамида на сундуке рухнула… Выходит, именно там он что-то искал.
– И я даже знаю что, – убила нас Алиция.
Мы тут головы сломали, гадая, чего же ищут в ее доме, а она знает и молчит! Ну, Алиция, хороша!
– Так кому кофе? В микроволновке вода за минуту вскипит.
– Сделай для всех, все равно не заснуть, – попросила Беата.
Я же упрямо щелкнула чайником, кофе в меня больше не влезало. И вцепилась в подругу:
– Так что же он, по твоему мнению, ищет?
– Кота в мешке! – был ответ. – Теперь я уже не сомневаюсь в этом. Может, ты не обратила внимания, но там, в углу, около балюстрады, за сундуком, стоит еще один мешок. В глаза не бросается, потому что чем-то прикрыт, но кусок высовывается; А эти кошачьи мешки все на один манер, их очень легко распознать. Вот этот негодяй и лез к нему, протискивался у сундука и…
– А что у тебя в этом мешке? – надеюсь, выразила я всеобщее любопытство. – Или он еще не распотрошенный?
– Да нет, этот я опустошила, хорошо помню. Только вот чем набила… скорее всего, ненужной одеждой, так мне почему-то кажется. Давно это было. Ну и еще мылом «Семь цветов».
После продолжительного всеобщего молчания я слабо произнесла:
– Мысль о том, что у тебя до сего дня сохранился целый мешок мыла «Семь цветов», кажется мне… оглушительной.
– Да не целый мешок, – рассердилась хозяйка. – Кто сказал целый? Сколько-то кусков. Я где-то прочла, что это мыло хорошо для моли… то есть от моли, вот и закупила на всякий случай, а может, кто из Польши мне его привез… разные люди мне его привозили. Да. Вот только не знаю, как оно насчет моли, не довелось испробовать, я как-то сразу о нем позабыла. Во всяком случае, моль у меня почему-то так и не завелась.
Наступила минута продолжительной, очень продолжительной тишины. Никому не хотелось ее нарушать. Так и не дождавшись, что Алиция продолжит свою мысль, Павел все же произнес:
– Значит, вот оно что хранится в этом мешке…
– Так мне кажется, – откликнулась Алиция, попивая свой микроскопический кофе. – А может, и еще что… например, старая шубейка свекрови, воротник от жакета… Сдается мне, туда же я сунула краску и кисти. Все это должно быть в одном мешке, возможно именно в том. Я как-то даже о нем думала…
– Деструктивно? – с надеждой спросила я.
– Что?
– Думала, может, пора его выбросить?
– Нет, я думала – а не туда ли я сунула старые рабочие брюки Торкиля.
Это заявление прозвучало еще более оглушительно, если такое только возможно.
– Зачем тебе понадобились старые рабочие брюки Торкиля?
– Уже не помню. То ли я хотела отдать их Дагмаре, то ли подложить под колени, когда красила антресоли. Какое это имеет значение? И зачем нам говорить о брюках Торкиля? Что ты ко мне пристала?
– Мы говорим не о брюках Торкиля, а о кошачьих мешках, – поправил ее Павел. – То есть о котах в мешках… Только я совсем запутался, сам не знаю почему…
С трудом скинув с себя мыло «Семь цветов» и рабочие брюки Торкиля, я смогла разрешить его сомнения.
– Потому что Алиция усматривает связь между Зенончиком и котом в мешке.
Однако мыло оказалось сильнее меня, и, сама того никак не желая, я почему-то заговорила именно о нем:
– Между нами говоря, я-то пыталась вывести моль с помощью «Семи цветов», да напрасно. Возможно, потому что моль оказалась не польской, а арабской.
– Скажи на милость, откуда у тебя появилась арабская моль? – тут же подхватила тему Алиция. – И чем она отличается от нашей?
– Привезла ее вместе с шерстью из Алжира. А чем отличается – не знаю. Может, именно тем, что «Семь цветов» на нее не действуют.
– Она так и живет у тебя?
