Еврипид «Я не представляю, как мыслящий человек может быть счастлив в наше время», — произнес Цицерон незадолго до того, как Клеопатра впервые ступила на римскую землю. После изматывающего военного десятилетия причины для пессимизма были не только у оратора, но и у большинства римских граждан. В городе несколько месяцев «творился великий хаос», и Клеопатра отлично это знала, а потому старалась действовать с умом. При помощи своих советников царица наладила контакт с высшими слоями римского общества. Она не могла позволить себе пренебрегать особенностями тамошнего политического ландшафта. Жизнь города была пронизана острой тревогой о завтрашнем дне. Реформы Цезаря дали определенную надежду на будущее, но удастся ли ему снова сделать Республику единой? Слишком долго все жизненные устои пребывали в перевернутом состоянии, конституция попиралась, произвол брал верх над законом. Цезарь вознамерился вернуть жизнь в прежнее русло, благо его собственная власть крепла. Полководец контролировал выборы и влиял на приговоры суда, сводил счеты, награждал верных, наказывал предателей. Власть Сената таяла на глазах. Стали поговаривать, что в Риме под видом республики возрождается монархия. Раздосадованный Цицерон предсказывал три возможных варианта развития событий: «Бесконечная война, чудесное избавление или окончательная гибель».
Вернувшись из Испании, Цезарь во всеуслышание объявил о том, что последние сторонники Помпея повержены и гражданская война окончена. Полководец осел в Риме на долгие мирные четырнадцать лет. Их роман с Клеопатрой продолжался, несмотря на общественное мнение. Римский народ, совсем как мы сейчас, не мог взять в толк, отчего египтянка никак не уберется восвояси. Клеопатра давно привыкла к нелюбви толпы; теперь эта привычка оказалась кстати. Тому, кому приходится балансировать между поклонением и презрением окружающих, не позавидуешь. И все же трудно представить, что восточная красавица не вызывала у римлян если не восхищение, то по крайней мере любопытство. Следуя заветам отца, Клеопатра не упускала случая продемонстрировать щедрость; Авлет раздавал взятки и влезал в долги, его дочь делала дорогие подарки. В пользу царицы говорил и гибкий, утонченный ум — то, что всегда ценилось в Риме.
Появление египтянки сказалось и на римской моде; вслед за ней горожанки стали заплетать десятки маленьких косичек и укладывать их венцом вокруг головы. Римское общество было стратифицированным, в нем чрезвычайно ценился статус. Происхождение, образование, деньги имели огромное значение. Клеопатра была выходцем из среды, в которой социальные нормы ценились не меньше, чем в Риме. Застольные беседы римских интеллектуалов мало отличались от александрийских. Чуткая и внимательная гостья, египтянка быстро овладела искусством утонченной политической сплетни и столь ценимой в Риме ни к чему не обязывающей легкой болтовни, которая, как тогда говорили, дает настояться вину. Самым желанным собеседником был «не болтун и не молчун». За ужином говорили о политике, науке, искусстве, касались и вечных тем: что первично, курица или яйцо? Почему с возрастом развивается дальнозоркость? Отчего евреи не едят свинины? Клеопатра была гостьей Цезаря, и одиночество ей не грозило (сам Цезарь презирал кривотолки. «Сплетни его не интересовали», — уверяет нас Дион). Вилла диктатора притягивала интеллектуалов и опытных политиков. Всем хотелось познакомиться с утонченной, щедрой, экзотической царицей. И многим она наверняка нравилась. Но до нас дошли показания всего одного свидетеля, римского златоуста, который, по словам современников, «вгрызался в противников, словно пес». «Я ненавижу царицу», — заявил Цицерон. Историю пишут ораторы.
