Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Когда бойцы младшего лейтенанта Петрова для проверки показаний бандитов вскрыли несколько тайников, они были поражены. Продуктов длительного хранения и консервов хватило бы на средний продуктовый склад, а промышленных и хозяйственных товаров – на пару сельских магазинов. В отдельном тайнике хранилось оружие и снаряжение с убитых военных и сотрудников НКВД – больше двух десятков стволов. А ручной пулемет, которым так ласково встретил Игоря старик, был взят в числе прочего оружия при грабеже разбитой колонны.
Все это Игорь коротко и безэмоционально поведал Сергею и подошедшему Трофимову.
– Продолжай, младший лейтенант. Где эти преступники, их жены и вещдоки? – с профессиональным интересом спросил Трофимов, уже прикинувший, что многие нераскрытые случаи бесследного исчезновения военных за пару лет перед войной, в том числе из его дивизии, теперь могут быть расследованы до конца.
– Так нет больше преступников, товарищ бригадный комиссар, – все так же безэмоционально ответил Петров. – Не пережили эти сволочи допроса. Точнее, сыновья не пережили. А старик – тот уже после допроса повесился, от стыда и раскаяния, наверное. Остались в живых только жены преступников, мы их в подвале связанными оставили, а люк в подвал сундуком придавили. Что касается вещественных доказательств – так они тоже на хуторе остались. Мы ведь там даже не все тайники и схроны вскрыли – время поджимало. И так – вон, на сколько, задержались.
– Повесился после допроса, говоришь? – тихо переспросил Трофимов, на щеках которого заходили желваки, а лицо и шея пошли красными пятнами гнева. – Что – младший лейтенант – самосуд решил устроить?! – продолжил он уже в полный голос. – Решил, что это именно ты здесь – Советская власть?!
Сергей явственно увидел, что следующие слова – много разных слов – бригадный комиссар собирается уже проорать, устраивая начальственный разнос и обвиняя младшего лейтенанта Петрова в превышении служебных полномочий, а то и еще в чем похуже. Увидел, как налились бешенством глаза Игоря, которые тот вскинул на Трофимова, явно готовясь сказать в ответ что-то правильное и справедливое, но вот сейчас совершенно лишнее и ненужное. Еще увидел – зацепил боковым зрением – как после слов Трофимова забурлили-заволновались бойцы, столпившиеся неподалеку и уже узнавшие подробности страшного преступления на хуторе из рассказов ходивших с младшим лейтенантом Петровым бойцов.
Не то, чтобы назревал бунт или какое-то неповиновение, но накалять обстановку в подразделении, да еще практически на вражеской территории, было совершенно излишним. К тому же сам Сергей полностью одобрял все действия Игоря Петрова на хуторе и целиком разделял его позицию по вопросам воздаяния. Поэтому он быстро, пока младший лейтенант не успел ничего ответить, чуть вклинился между ним и Трофимовым.
– Разрешите обратиться, товарищ бригадный комиссар.
И потом уже гораздо тише, только для ушей Трофимова:
– Имею важные соображения по событиям на хуторе, товарищ бригадный комиссар. Нам бы их обсудить наедине, без лишних глаз и ушей.
И показал глазами на волнующихся бойцов. Трофимов, прерванный как раз на вдохе, недовольно скривился, покосился на личный состав, потом на Сергея и выдохнул:
– Ладно, младший лейтенант. С тобой я потом разберусь. А сейчас исполняй свои обязанности – командуй бойцами. Им что, заняться нечем? Почему они столпились и без дела болтаются? Или мы сюда на отдых приехали?! – Сам Трофимов отошел в сторону и молча уставился на Сергея тяжелым взглядом, явно еще не успокоившись.
– Товарищ бригадный комиссар, – негромко начал Сергей. – Я, как командир отряда, полностью несу ответственность за действия своего подчиненного. К тому же все его действия на хуторе я полностью одобряю и на месте младшего лейтенанта Петрова поступил бы так же. Ну, разве что, у меня бы этот старый фашист и насильник не повесился бы, а, пожалуй, на кол уселся – чтобы подольше помучился. Это первое. А второе – как бы вы сами поступили на месте Петрова, товарищ бригадный комиссар? Неужели оставили бы подонков в живых?
– Так что теперь самосуд будем устраивать, лейтенант? – продолжал яриться Трофимов.
– Не самосуд, а просто суд, товарищ бригадный комиссар, – все так же тихо, но убежденно продолжил доказывать свою точку зрения Сергей. – Вспомните, где мы сейчас находимся. Мы сейчас находимся в рейде на территории, не контролируемой советскими войсками и, условно, уже занятой противником. Выполняем боевую задачу по поиску и уничтожению врагов. И когда мы встретим вражеских солдат, мы ведь тоже будем уничтожать их, разве не так? Или вы предлагаете каждую немецкую сволочь, каждого фашистского пособника тащить за линию фронта, в суд? А убийцы и насильники на хуторе ничем не отличались от немецких фашистов. Я имею в виду – в лучшую сторону не отличались, а так они мразь еще и похуже немцев. И кстати, еще по вопросу самосуда. Самосуд был бы, если бы младший лейтенант Петров уничтожил на этом хуторе всех – и мужчин и женщин. А так, это был просто суд, но в условиях военного времени.
– Ладно, лейтенант, – уже остывая, проворчал Трофимов. – Считай, что ты меня убедил – не буду твоего подчиненного наказывать. Но раз ты такой умный – жду от тебя предложений, что с оставшимися на хуторе женами бандитов делать.
Довольный результатами разговора, Сергей пообещал предложения чуть позже, а сам, в свою очередь, попросил Трофимова провести с бойцами отряда «политинформацию», чтобы правильно расставить акценты в описании преступлений бандитов и их наказания за эти преступления, а также, чтобы разъяснить, что не все поляки – сволочи и не все сволочи – поляки.
Пока бригадный комиссар проводил разъяснительную беседу с личным составом, Сергей отвел младшего лейтенанта Петрова в сторону и аккуратно, стараясь не касаться болезненных воспоминаний, выспросил у него подробности организации хозяйства на хуторе. Потом отправил Игоря завтракать и готовиться к выдвижению, а сам вернулся к полуторке, которую уже осмотрели механик и оружейник. Там выслушал два доклада, весьма его порадовавших.
По заключению механика, осмотревшего грузовик, машина оказалась не новой, но в хорошем техническом состоянии – за ней явно раньше регулярно и тщательно ухаживали. Кабина и кузов немного побиты пулями и осколками, стекла выбиты, но ничего важного не задето, а пробоины можно легко заделать даже в полевых условиях.
Доклад оружейника был не столь короток и порадовал Сергея еще сильнее.
– По боеприпасам в кузове, товарищ лейтенант. Патроны к пулеметной установке в ящиках, в том числе есть бронебойно-зажигательные. Всего двадцать шесть ящиков. Там же четыре запасные пулеметные ленты именно для зенитной установки, то есть большой емкости. Есть еще восемь ящиков простых винтовочных патронов. Мины противотанковые, двенадцать штук ТМ-35 и восемь ТМД-40, всего двадцать штук. Ручные гранаты РГД-33, в количестве тридцати восьми штук. Они уже в собранном виде, разложены по две в гранатных сумках. Для нас хорошо то, что они, можно сказать, универсальные: без рубашки – наступательные, с рубашкой – оборонительные, в связке из трех-пяти гранат могут использоваться как противотанковые или для уничтожения укрепленных огневых точек, блиндажей и т. п. Есть еще сорок штук (два ящика) чисто оборонительных гранат Ф-1, они в использовании попроще и поудобней будут. Помимо боеприпасов в кузове очень изрядно продуктов армейского сухого пайка – в основном тушенка и сухари, немного махорки в пачках и пара канистр со спиртом. Там же тюк с обмундированием – плащ-палатки, сапоги, фляги, и несколько вещмешков с прочей солдатской мелочевкой.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
