Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
Я получаю сообщение от Робера. Перезваниваю ему.
– Алло, Робер? Я как раз собиралась тебе звонить. Да, насчет завтра, нельзя ли отложить? Представь, я ходить не могу…
– Это ничего, что ты не можешь ходить, – отвечает он, – мы ведь не на прогулку собираемся.
Я теряю дар речи перед этой неумолимой логикой.
На наше свидание я прихожу не в самом лучшем расположении духа. Он уже лег – мне кажется, что волоски у него на груди еще больше поседели с нашего последнего перепихона, в ходе которого эта деталь бросилась мне в глаза и совершенно пришибла на секунду.
– Как бы то ни было, не проси у меня ничего сложного, Робер. Как видишь сам и как я тебе уже говорила, я не буду плясать и прыгать. Тем более что у нас с Анной был тяжелый день. Ты же понимаешь, праздники закончились.
Я кладу палку и начинаю раздеваться.
– Как подумаю, Робер, какими методами ты заставляешь меня спать с тобой, просто теряюсь. Только потом не жалуйся. Когда мало что останется от моего уважения к тебе, не приходи ко мне плакаться, понял?
Я отворачиваюсь, когда он пытается поцеловать меня в губы, и лежу, как неживая кукла. На улице уже темно, и комната освещена только городскими огнями. Я всегда знала, что однажды пожалею о том, что отдалась ему, и вот, говорю я себе, готово дело, и думаю о работе, которую принесла домой и над которой должна была бы сидеть сейчас, ни на что не отвлекаясь, мне предстоит горбатиться добрую часть ночи и не будет времени даже поесть.
– Расслабься, – говорит он мне.
– Я не автомат, Робер. У меня нет кнопки, которую достаточно нажать.
Теперь его очередь. Через минуту я начинаю задаваться вопросом, зачем мне такие сложности, когда Робер здесь, он умеет обращаться с моим телом и, похоже, в здравом рассудке. Но ответа у меня нет.
Я пытаюсь не слишком выказывать полученное от него удовольствие, не забывая, в каких условиях он мне его доставляет. Это нелегко. Я его всему научила, он оказался хорошим учеником. Я стискиваю зубы – губы стараюсь не кусать.
Закончив, мы заказываем два джин-тоника. Я встаю и, прихрамывая, направляюсь в ванную. Беру гель для душа с ромашкой и намыливаюсь вся – хранить на себе чей-то запах я всегда терпеть не могла.
Он входит, чтобы причесаться. Он голый. Рассматривает себя в зеркале.
– Ты была великолепна, – говорит он мне.
В первый момент я думаю, что он шутит, ведь я лежала совершенно неподвижно, пока он исполнял на мне свое родео, но он более чем серьезен.
– Ты доставила мне совершенно особые ощущения, – продолжает он. – Как тебе это в голову пришло – прикинутьс трупом?
Я некоторое время смотрю на него, не отвечая.
– Ладно, что бы там ни было, – говорю я наконец, – как видишь, я держу слово. Ты получил, что хотел. Отлично. Останемся друзьями.
– Конечно. Совершенно с тобой согласен.
Я снова смотрю на него несколько секунд и нахожу полезным уточнить, что остаться друзьями не значит спать вместе.
Я не принимаю звонки со скрытых номеров, чтобы не нарваться на очередных журналистов, тюремную администрацию и все, что так или иначе связано с кончиной моего отца. Что до похорон, я решаю ничем не заниматься и, другом регистре, снова прикинуться трупом, разве что оплатить счет, когда все будет кончено.
Ришар поддерживает меня. Мне не надо ему объяснять, почему я так поступаю, он видел, в каком я была состоянии, когда мы познакомились, – в какое состояние поверг нас, Ирен и меня, отец, убив всех этих детей. Я думаю, что могла бы сойти с ума, если бы не встретила Ришара, если бы он не заботился обо мне так бережно в первые годы, когда я выкарабкивалась, – мрачная, бледная как тень, напуганная.
Заботился обо мне, когда я заново училась жить и когда он сделал мне ребенка, чтобы поставить меня на ноги и успокоить, – я, впрочем, не уверена, что рождение Венсана меня так или иначе успокоило, я не заметила разницы.
– Удивительно, что Ирен умерла в рождественскую ночь, – говорит он, – а твой отец в новогоднюю.
– Да, я тоже это заметила, – отвечаю я.
Сочувствуя моему горю, он прижимает меня к своему плечу. Я высвобождаюсь, пока он не пролил слезу мне на шею.
– Мы договаривались не заводить других семей, – выпаливаю я. – Это все разрушило, понимаешь…
Он опускает голову. Оттого что он не сдержал слово, у него сердце разрывается. Я счастлива быть его нечистой совестью.
Быть может, дело в праздниках, но я часто вижусь с ним сейчас, так же, как и с Элен, которую встречаю регулярно, и я очень хорошо понимаю, какая лавина его подхватила, перед каким искушением он не смог устоять. Я знаю, чего ему нужно от меня. Знаю, каким возбуждением и какой тревогой охвачен он в последнее время, ведь я прожила с ним двадцать лет и представляю, как он ведет себя с ней, как его выдает взгляд, выражая мучительную жажду, которую она ему внушает. Но тут я ничего не могу поделать. Я бессильна против ужасного и смешного абсурда, правящего нашими жизнями.
Наш сын Венсан – отличный пример этого рискованного пути. Вот он во всей красе – подрался с управляющим «Макдоналдса» на совещании и потерял работу. Что серьезно скажется на его возможностях платить за квартиру, а ведь я за него поручилась.
День холодный и солнечный, уличное движение как по маслу, крыши машин заснежены.
Жози не сбросила ни грамма, хотя, может быть, и не прибавила, но квартира довольно маленькая, потолки низкие, и она кажется мне огромной – девяносто один килограмм, сказал мне Ришар, который информирован лучше меня и пришел со мной в качестве наблюдателя, так как финансово поучаствовать не может при своих скудных ресурсах. Жози приготовила булочки-сконы. Дюжину. Не успеваем мы сесть, как она берет одну и заглатывает ее в один присест. Пока Венсан подносит нам Эдуарда-бэби для поцелуев и дежурных комплиментов, таким же манером исчезает и вторая – как по волшебству.
– Я не могу все терпеть, – говорит он мне. – Я не подумал о квартплате, это правда. Но ты сама в таком случае промолчала бы, позволила бы любому мудаку топтать твою жизнь, это ты хочешь, чтобы я сделал?
– Твоя мать этого не говорит, Венсан, – вмешивается Ришар.
– Он отлично знает, что я этого не говорю.
– Ты не говоришь, но ты так думаешь. Что я должен был молчать в тряпочку.
– А твоя гордость, мое сокровище? – спрашивает Жози, глядя на булочки с мечтательным видом. – Куда бы ты дел свою гордость?
Ришар коротко откашливается в кулак, пытаясь сменить тему, но я не обращаю внимания.
– Жози, – говорю я, – когда нужно содержать жену и ребенка, гордость – непозволительная роскошь. Я думала, что Венсан, когда пошел на работу, это понял. Думала, что мы достаточно с ним об этом говорили.
– Извини, – встревает он, – ты же сама мне это вдолбила, не помнишь? Никогда ничего не спускать, защищать свои идеи. Ты забыла? Этот огонек, который никогда не должен погаснуть.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
