– Хорошо. Только не забывай правильно произносить «р». Рассказывай мне все, я всю свою жизнь стану тебя слушать.
Она отвела рукой волосы у меня со лба и постаралась пригладить их. Не смогла.
– За два дня до моего дня рождения мы поедем в Диснейленд. Там мы будем неделю, потом полетим туда, где у нас много могил. Будем посещать кладбища, покупать цветы, класть их на солнце, где они сразу же умрут. Ненавижу кладбища. Ненавижу бабушку Джори, которая меня не любит, потому что я «не рожден для танца».
И снова она зацеловала меня:
– Барт, расскажи своим родителям, что… у тебя в жизни и так было слишком много могил. Скажи им, как тебя это удручает.
– Не станут и слушать, – устало сказал я. – Они даже не спросят, что я люблю и что не люблю. Они только говорят, что я должен делать.
– А я уверена, что они послушают, если ты расскажешь им о своих снах, где ты видишь себя умершим. Тогда они поймут, что слишком часто таскают тебя по кладбищам. Расскажи им всю правду.
– Но… – запнулся я, не зная, как это совместить, – но… я хочу в Диснейленд!
– Скажи им, как я тебе посоветовала, а я уж позабочусь об Эппле.
Я почувствовал отчаяние. Раз я передоверял воспитание Эппла кому-то другому, значит он больше уже не будет моим, только моим. Я зарыдал от беспомощности, оттого, что жизнь так сложна. Но я сбегу, раз я решил, так и будет, я обязательно сбегу…
Мы снова качались в кресле, и бабушка нашептывала мне, что мы с ней на корабле и плывем по бурному морю к прекрасному острову, где царит покой. Я утратил почву под ногами и, сойдя на остров, не мог стоять или даже сохранять равновесие. Она исчезла. Я один. Совсем один. Как на Марсе, а на Земле меня ждет Эппл. Бедный Эппл. Он умрет в одиночестве.
Я проснулся и в панике подумал: где я? Отчего все так состарилось? Мама… отчего у тебя лицо покрыто черным?
– Просыпайся, милый. Тебе нужно пойти домой, а то родители станут волноваться. Ты долго спал; наверное, чувствуешь себя получше.
* * *
На следующее утро я строил во дворе домик для Клевера. Теперь у Клевера будет свой дом, и ему, бедному, не придется убегать, чтобы найти себе жилище. Из папиного ящика с инструментом я взял молоток, гвозди, пилу и перетащил все это во двор. Проклятая пила не слушалась и не пилила. Дом будет скрюченный, и все из-за этой дурацкой пилы. Проклятый гвоздь! Я ударил себе молотком по пальцу… Я начал стучать молотком с другой стороны – молоток опять не видит ни черта! Стукнул по другому пальцу… Пусть попробует Клевер пожаловаться – я ему покажу… Хорошо еще, что я не чувствую боли, а то бы давно заплакал. Тут я как следует стукнул молотком по большому пальцу и все почувствовал. Оказывается, я чувствую боль, как каждый нормальный человек.
Из дверей показался Джори и истерически закричал:
– Какого черта ты строишь дом для Клевера, если Клевера уже две недели как нет? Никто не отозвался на объявление. Я уверен, что он мертв. Но даже если он вернется, он будет спать у меня в ногах и больше нигде, ясно?
Чушь. Он говорит чушь. Клевер обязательно вернется. Бедный Клевер.
Краем глаза я увидел, как Джори, отвернувшись, смахнул слезы.
– Послезавтра мы уезжаем в Диснейленд, радуйся, – хрипло проговорил он.
Чувствовал ли я радость? Не знаю. Мой палец распух и начал болеть. Наверное, Эппл умрет в одиночестве.
Тут у меня возникла идея. Джон Эймос говорил мне, что Бог взирает сверху вниз на всех тварей и людей. Мама с папой много раз говорили, чтобы я не просил у Бога никаких вещей, только лишь благословения, и то не для себя, а для других. Поэтому, как только Джори ушел, я бросил молоток и побежал туда, где я мог бы преклонить колени и помолиться за моего щенка-пони и за Клевера. Потом я побежал к Эпплу, и мы с ним катались по траве, я смеялся, он визгливо лаял на меня. Он лизал мокрым языком мое лицо, а я его целовал в ответ. Когда он поднял заднюю лапу над розами, я расстегнул штаны и сделал то же самое. Потому что мы всегда все делали вместе.
И тут ко мне пришло решение.
– Эппл, не волнуйся. Я пробуду в Диснейленде всего одну неделю, а потом вернусь к тебе. Я спрячу под сеном твое печенье и поставлю ведро так, чтобы из него капало в миску. Только ты не смей есть то, что даст тебе Джон Эймос или моя бабушка. Не позволяй никому подкупить тебя едой.
Он завилял хвостом, говоря мне, что будет слушаться и будет мне верным. И тут же сделал рядом большую кучу «как-как». Я взял ее руками, показывая ему, что я – часть его самого, что мы теперь всегда вместе. Я отбросил это в сторону, и тут же налетели мухи и прибежали муравьи, чтобы все убрать. Ничто не долговечно на земле, и ничего удивительного. Я вытер руки о траву.
– Время для урока, Барт, – позвал меня Джон Эймос, и его лысая голова засияла на солнце.
Я лежал на сене, а он навис надо мной; от него пахло плесенью и мочой. Я почувствовал себя пойманным зверьком.
– Ты читаешь дневник Малькольма? – строго спросил он.
– Да, сэр.
– Ты запоминаешь слова Господа и регулярно молишься?
– Да, сэр.
– Те, кто следует заветам Божиим, будут вознаграждены, а отступники будут судимы. Бог всем воздаст по деяниям их. Я приведу тебе пример. Однажды жила прекрасная молодая девушка, которая родилась в сорочке, да не в простой, а в серебряной. У нее было все, что можно купить за деньги, но ценила ли она данное ей Богом? Нет, она была неблагодарной! Когда она выросла, то стала искушать мужчин своей красотой. Она ходила перед ними полуодетой. Она была надменна и богата, но Бог наказал ее, хотя и в конце жизни. Бог через Малькольма заставил ее ползать на коленях, плакать и молить о пощаде. Малькольм поразил ее своим гневом. Малькольм всегда наказывал неправедных – и ты должен.
Черт, как он надоел мне со своими историями! У нас в саду стояли и вовсе неодетые скульптуры, но они не искушали меня. Я вздохнул. Поговорил бы он о чем-нибудь другом, а то все о Боге, о Малькольме… и о какой-то красивой девушке.
– Опасайся красоты в женщинах, Барт. Будь осторожен с женщиной, которая покажется тебе без одежды. Опасайся женщин, которые лгут, чтобы заманить тебя. Будь умным, как Малькольм!
Наконец он отпустил меня. Не хочу быть Малькольмом. Я хочу ползать по земле неслышно, как змея, слушать звуки джунглей и выслеживать диких зверей. Опасных зверей, которые могут в любую минуту напасть. Я отпрянул: нет! Этого не может быть! Не может быть, чтобы Бог послал мне на гибель динозавра. Выше небоскреба. Длиннее, чем поезд. Надо скорее бежать к Джори и рассказать ему, что у нас на заднем дворе водится…
Впереди шум в джунглях! Я остановился, едва переводя дух после быстрого бега.
Голоса. Шипение змей?
– Крис, мне все равно, что ты скажешь. Нет необходимости навещать ее вновь этим летом. Довольно. Ты сделал для нее все, что мог. Так забудь ее и посвяти себя нам, твоей семье.
