Теперь королева вела свою собственную жизнь; у нее был свой маленький королевский двор. Дни там проходили спокойно и неторопливо. По утрам она ходила на молебен, читала богословские книги, после чего шла к королю с официальным визитом; затем она занималась рисованием и одаривала своими картинами друзей. После мессы она обедала, а послеобеденное время проводила со своими фрейлинами, чьи вкусы во многом совпадали со вкусами королевы. Затем сидела в своих покоях, где вышивала или играла на клавесине. Она читала, ожидая, пока придворные не соберутся для игры в карты. Иногда она навещала своих друзей, но всем скоро стало ясно, что в ее присутствии не стоит обсуждать скандальные новости. Марию воспитывали строго. Она стала религиозной и много времени тратила на благотворительность. Королева не интересовалась модой и очень любила поесть, из-за чего расплылась, но не старалась улучшить свою фигуру. Придворные пытались уклониться от ее приглашений. На этих приемах они опасались зевнуть или, чего доброго, заснуть.
Приемы у короля – это совсем другое дело! Быть приглашенным к королю считалось большой честью. Тем более, что Людовик всегда предпочитал жить уединенно и общался лишь с несколькими близкими друзьями. Он даже приказал построить под крышей дворца, вокруг внутреннего дворика, «маленькие кабинеты». Они представляли собой систему комнаток, соединенных между собой винтовыми лестницами и галереями.
Маленькие комнатки строились с большой любовью, так как Людовик обнаружил у себя страсть к архитектуре, унаследованную от своего прадеда.
Людовик получил большое удовольствие от планировки этих комнат, они вышли очень уютными, изящные резные панели делали стены похожими на фарфоровые, их украшал орнамент из цветочных гирлянд.
«Кабинеты» напоминали дворец во дворце. Здесь у Людовика была спальня, библиотеки и столовая – самая главная комната, где он и развлекал своих друзей. Короля так увлекли маленькие комнатки, что он добавил еще несколько. Теперь у него была мастерская, где он занимался резьбой по слоновой кости, и была пекарня – Людовик вновь заинтересовался кулинарией.
Часто во время ужина с близкими друзьями король готовил и даже сам подавал кофе. Именно во время таких неформальных приемов он был само очарование. Придворные церемонии, так радовавшие его прадедушку, утомляли Людовика. Поэтому верхом удовольствия он считал встречи с мадам де Майи. Во время таких вечеров не было ни церемонных поклонов, ни реверансов. Кто-то из гостей сидел на полу, вместе с королем. Царило всеобщее веселье, и всем было жаль, когда вечер заканчивался и король говорил обычное: «Время церемонии отхода ко сну».
Людовик с грустью покидал веселую компанию и шел в королевскую спальню, где проходила помпезная и утомительная церемония отхода ко сну. Ему никогда не нравилась огромная королевская спальня Людовика XIV, и он часто покидал ее, отправляясь вместе с мадам де Майи в более уютную комнатку.
Людовик задался вопросом: а почему у него нет собственной спальни? Вскоре она у него появилась. Комната располагалась на втором этаже северной части дворца. В спальню перенесли кровать с балдахином. Королевские покои вскоре стали центром светской жизни дворца.
Марию редко приглашали на эти собрания, куда стремились попасть самые видные придворные, и она хотела было заняться воспитанием собственных детей, но ей это было строго запрещено. У девочек появились гувернантки, назначенные королем. Они виделись со своей матерью всего раз в день, и то в присутствии посторонних. Девочки были просто очаровательны и на церемониях всегда стояли рядом со своей матерью. Дофина Мария видела чаще, так как его комнаты были на первом этаже дворца, прямо под покоями матери; но, как и в случае с дочерьми, матери не позволяли воспитывать его.
Людовик часто бывал в комнате мальчика, так как очень гордился своим девятилетним сыном и повторял его высказывания своим друзьям, которые принимали их с подобающим восторгом и восхищением. Однажды, когда, как обычно, девочек привели к королеве, она заметила, что их что-то беспокоит. Старших – близняшек, Луизы-Елизаветы и Анны-Генриетты – с ними не было, возглавляла группу шестилетняя Аделаида.
Все находили забавным, насколько высокомерно держится девочка и как она умеет приводить в трепет окружающих. Особенно это впечатляло Викторию и Софию. Двухлетняя Тереза-Фелиция и крошка Луиза-Мария были еще слишком маленькими, чтобы попасть под влияние Аделаиды.
Девочки подошли к маме и сделали глубокий реверанс. Мария заметила ярость в глазах Аделаиды.
– Все ли в порядке, дочь моя? – спросила королева.
– Нет, матушка.
Виктория затаила дыхание. Взгляд Софии метался с Виктории на Аделаиду, и она тоже на всякий случай перестала дышать.
– Расскажите мне, в чем дело, – потребовала королева.
– Матушка, мы слышали, нас хотят увезти, – выпалила Аделаида.
Виктория кивнула, глядя на сестру; София повторила ее движение.
– Мы не хотим никуда уезжать, матушка, – продолжала Аделаида. – Нас хотят отправить в монастырь. Мы не поедем туда.
– Послушай, дочь моя, – сказала королева, – в жизни каждого из нас наступает момент, когда нам приходится делать то, чего мы не хотим.
Аделаида умоляюще смотрела на мать:
– Матушка, разве вы не можете запретить им? Королева загрустила. Разве она что-нибудь могла решить в судьбах своих детей? Все было решено заранее и без ее ведома. Девочек отправят в аббатство Фонтевро, где их будут учить монахини. Бедненькие, им придется познать, насколько простая до аскетизма жизнь монастыря отличается от великолепия и пышности Версаля. Марии было жаль своих детей, но она ничего не могла для них сделать, не могла сказать детям, что с ней не советовались, если бы она и высказала свое мнение, к нему бы никто не прислушался. Сказать об этом было ниже ее королевского достоинства, и Мария старалась избегать взгляда пяти пар умоляющих глаз. Она попыталась придать своему лицу самое суровое и неумолимое выражение.
– Как успехи в вышивании? – спросила она у девочек.
Виктория, как обычно, надеялась, что Аделаида ответит на вопрос матери, но вместо этого та резко выпалила: «Матушка, не позволяйте им отсылать нас». Марии вдруг захотелось обнять их всех, сказать им, что она убьет всех, кто попытается отнять у нее ее маленьких девочек. Но делать этого нельзя. Вокруг слишком много посторонних, и нужно соблюдать этикет дворца, даже если девочки и посчитают ее суровой и жестокой. Было просто немыслимо обнимать их в этот утренний час. Это могло послужить для них дурным примером!
Мария с каменным лицом провозгласила: «Дети, первое, чему нужно научиться принцессе, – это послушание».
Старшая готова была вот-вот расплакаться. Мария искренне надеялась, что девочка сдержится, поскольку это послужит сигналом и разревутся все остальные. Аделаида вовремя вспомнила, где находится и все, чему ее учили все шесть лет, проглотила слезы и высоко подняла голову. Мать разрешила ей идти, и девочка сделала безупречный реверанс. Остальные последовали примеру Аделаиды и тоже повели себя согласно этикету.
