[2]
Воздух вокруг дяди Тэда прямо звенел от страха и досады. Его, похоже, пригласили на какую-то конференцию – говорит, еще в прошлом году, но тогда все казалось каким-то ненастоящим и к тому же дядя Тэд был убежден, что скоро конец света, ведь не может же настать год с уму непостижимым номером 1996, а теперь до конференции осталась всего неделя и ехать ему не хочется. Каждый день он придумывает новую уважительную причину остаться дома, а иногда и по две. Последняя была такая: «Я им позвоню и скажу, что у Мари менингит».
– Глупости, дорогой, – говорит Жанин. Она каждый раз так говорит. – Ты же почетный гость. Если ты сейчас откажешься, то сильно всех подведешь.
Жанин очень хочет, чтобы он поехал, потому что любит красоваться в отраженных лучах его славы. Кроме того, она прикупила новых нарядов. Ник хочет, чтобы он поехал, потому что собирается в отсутствие родителей пригласить полный дом своих приятелей и устроить ролевые игры. Я единственная сохраняю нейтралитет.
– Я ничего не собираюсь отменять, – сказал дядя Тэд. – От меня требуют подтверждения, что я приеду. Постоянно спрашивают. По-моему, они что-то слишком нервничают по этому поводу, но я, конечно, никуда не смогу поехать, раз Мари больна.
– Симулировать менингит я не собираюсь, – заявила я.
– Как же ты не понимаешь! – взвыл дядя Тэд. – Это нарушение размеренного течения моей жизни! И помеха работе. Если мне придется поехать и рассказать, как именно я пишу, в конце концов я сам в это поверю и вообще работать не смогу!
– На конференциях тебе всегда нравится, надо просто взять и приехать, – уговаривала его Жанин. – Много новых знакомых. Продашь много книг.
Тут я ушла на лекцию (Робби никогда не ходит туда, где только говорят, так что я ничем не рисковала), а вечером, когда я вернулась – опять в депрессии, – выяснилось, что Жанин победила. Однако победа далась ей дорого. Дядя Тэд подтвердил, что поедет на этот конвент, но за взятку – если ему разрешат съездить на выходные в Шотландию поиграть в гольф. Как видно, гольф размеренного течения жизни не нарушает. Жанин тоже хорошо играет в гольф. И они укатили, оставив меня «в порядке эксперимента» присматривать за Ником. Обычно, когда они уезжают, то селят Ника к какой-нибудь подруге Жанин, но теперь есть я и можно этим пользоваться. Вот так же точно Жанин пользовалась мной, когда мы были маленькие. На прощание она пришпилила на пробковую доску в кухне список моих обязанностей – с руку длиной. Чувствую себя Золушкой.
[3]
Полная катастрофа.
Во-первых, готовить я не умею и в любом случае не собираюсь готовить на семь человек, так что это делал Ник. Он даже не заглядывал во все списки Жанин и не обращал внимания на «рационы» в морозилке, а просто сварил центнер-другой спагетти. Во-вторых, он решил устроить генеральную репетицию следующих выходных, когда родители уедут на конвент, и пригласил всех своих друзей. В-третьих, играть в ролевые игры им надоело, и вместо этого они закатили вечеринку в гостиной. Устраивать беспорядок у себя в подвале Ник не пожелал, не из таковских он! Вот они и заняли гостиную и пригласили еще кучу друзей, и шум и гвалт поднялся куда сильнее, чем было у тети Ирэн, откуда я сбежала. Дети тети Ирэн еще не приучились любить поп-музыку. Вот уж не думала, что захочу обратно к ней! А в‑четвертых и в самых худших – погода в Шотландии подкачала, и дядя Тэд и Жанин вернулись назавтра.
Они приехали примерно через час после того, как я спустилась из своей мансарды и вынесла строгое предупреждение. Всякому терпению есть предел. Даже мои однокурсники так не пьянствуют, как эти детки.
Я стояла на лестнице, изрыгая приказы, колкости и оскорбления, а громилы-старшеклассники смиренно сновали туда-сюда с пустыми бутылками, пылесосом, битыми оконными стеклами, спальными мешками, хлоркой и мебелью, которую они передвинули с мест. До сих пор не понимаю, как мне удалось так ловко их приструнить. Они все были на фут выше меня. Но я всерьез рассвирепела. Я же понимала, что в итоге окажусь во всем виновата. А Ник дал мне слово, что ничего такого не будет. А беспорядок был – то есть до того, как они начали убирать, – просто феноменальный. И даже после уборки весь дом вонял потным подростком, а хлорка, алкоголь и средство для мытья служили лишь робким аккомпанементом. Я БЫЛА В ЯРОСТИ.
Но резко осеклась, увидев в холле Жанин и дядю Тэда.
Я была уверена, что они тут же и вышвырнут меня на улицу. Клянусь, я прочла это у Жанин в глазах. Мне хватило времени, чтобы представить себе, как я, завернувшись в одеяло, дрожу от холода на пороге какой-нибудь лавки вместе с другими бристольскими бездомными и нет у меня даже собаки, чтобы пробудить у прохожих жалость, но тут я сообразила, что по какому-то волшебству поток оскорблений направлен по большей части мимо. Друзей Ника вытолкали практически моментально, но у них-то были дома, им было куда идти, так что ничего страшного, – а я должна была помочь Нику убрать остатки бардака, который не я устроила, – ну, тоже ничего страшного, – но свой гнев дядя Тэд обрушил не на меня, а на Ника. Я и не знала, какое у дяди Тэда чувство справедливости. Жанин сделала две-три попытки заступиться за Ника и свалить все на меня, но как-то вполсилы, а потом она зашла в кухню, обнаружила, что там все увешано макаронами, и узнала почерк Ника. Тут ее разобрало. «Ах, бедная Мари!» – разбирало ее. «Бедной Мари не по силам такая ответственность!» – разбирало ее. После чего она присоединилась к дяде Тэду и тоже стала орать на Ника.
У меня прямо гора с плеч свалилась, что я не лишилась крыши над головой, поэтому я не обратила внимания на несправедливость происходящего. Послушать Жанин – так можно подумать, будто она ни слова не слышала из моего выступления на лестнице, достойного сержанта морской пехоты. И это я еще к моменту их возвращения более или менее взяла себя в руки.
Почти сутки Нику приходилось совсем паршиво. В основном потому, что Жанин с дядей Тэдом проходу ему не давали и отпускали едкие замечания, стоило ему хоть что-то сказать или сделать, – правда, от подобных приставаний Ник в любой момент мог укрыться в своем подвале, – но отчасти потому, что дядя Тэд все подсчитывал с недовольным видом, сколько его виски выпили Ник с приятелями, и требовал, чтобы ему возместили ущерб. Почему-то Ника особенно расстроило именно это. Парнишка в жизни пороха не нюхал. Чтобы заплатить за выпивку, ему пришлось продать два CD-диска, и он из-за этого чуть не разревелся.
Я по возможности старалась не попадаться никому на глаза. Поэтому сегодня, в понедельник вечером, была несколько огорошена, когда оказалось, что меня наказали вместе с Ником. Нас с ним берут на эту пасхальную конференцию, куда едет дядя Тэд. О, Несправедливость! О, Неравенство! О, Мелочность! А все Жанин. Жанин гнет свою линию – мол, у меня кишка тонка присматривать за Ником. И она не доверяет мне даже пустой дом, пока все в отъезде. Ничего себе! Можно подумать, это я своих друзей пригласила! А дядя Тэд говорит: «Ник показал, что он еще недостаточно ответственный и его ни с кем нельзя оставить. Он будет в Вонтчестере, у меня на глазах. А ты, Мари, нужна, чтобы Ник, пока я буду выступать, не пил, не принимал наркотики и не крушил мебель!»
