Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
Среди судов, стоящих на причале рядом с нашим, был dromo из мёзийской флотилии, поэтому я обратился к его navarchus, который, естественно, говорил на латыни, и спросил его, не может ли он порекомендовать мне какой-нибудь подходящий hospitium или таверну в городе. Пока Сванильда и члены команды седлали и навьючивали наших лошадей, я расплатился с лодочником, поблагодарил его за приятную поездку и оставил искать груз, который он мог бы взять на борт и доставить вверх по реке. После этого я повел Сванильду и лошадей к предполагаемому месту нашего жилья. Оно называлось pandokheíon, и его содержали греки. Гостиница оказалась не слишком уютной и далеко не чистой, однако navarchus сказал мне, что это лучший постоялый двор в городе, поэтому я снял комнату для Сванильды и себя, а также отвел в стойло наших лошадей.
В pandokheíon, понятное дело, не было никакой бани, поэтому Сванильда вручила слугам таз и послала их вскипятить воды. Я же отправился к хозяину и поинтересовался, есть ли в этом городе praefectus[21] — или kúrios[22], или же городской старейшина, или кто-нибудь еще, кому я мог бы нанести визит вежливости в качестве королевского маршала. Грек подумал немного и сказал:
— Официально городского главы у нас нет. Но ты мог бы навестить Грязного Мейруса.
— Вот так имечко! — пробормотал я.
— Думаю, он старейший житель города и самый уважаемый торговец, а потому его считают самым главным здесь, в Новиодуне. Ты найдешь его на товарном складе рядом с причалом, откуда ты только что пришел.
Товарный склад оказался таким же неприметным и безликим, как и все остальные склады, которые я посещал до этого, единственное отличие его заключалось в том, что откуда-то изнутри его шел прогорклый зловонный запах. Я стоял у входной двери, всматриваясь во мрак и стараясь разглядеть источник этого запаха. Затем из темноты вышел человек и произнес: «Добро пожаловать, чужеземец» — на шести или семи различных языках, причем я смог узнать только некоторые. Незнакомец оказался стариком, но очень крепким, и я счел, что он из хазар — из-за оливкового цвета его кожи, крючковатого носа и длинной курчавой бороды, такой иссиня-черной, что она вводила в заблуждение относительно его истинного возраста.
Я ответил на его приветствие на двух языках: «Salve» и «Háils», а затем протянул ему документ с королевскими печатями. Старик вышел ко мне на порог и оказался на свету. Он, казалось, узнал меня, потому что произнес дружелюбно:
— Сайон Торн, ну конечно. Король Теодорих уже предупредил о твоем приезде, меня известили о твоем приближении еще час назад. Позволь представиться. На латыни мое имя звучит Мейрус Терраниус, на греческом — Мейрус Терастиос.
Я в ответ выпалил на старом наречии:
— Ist jus Iudaíus, niu?
— Ik im, да. Ты питаешь отвращение к иудеям?
Я поспешил заверить его:
— Ni allis. Nequaquam[23]. Однако… ну, просто довольно-таки необычно обнаружить, что старейшиной в одном из городов Римской империи считают иудея.
— Необычно, да, согласен. Возможно, даже недостойно, как сказали бы khittim.
— Khittim? А кто это?
— Римляне, так их зовут на моем языке. Бьюсь об заклад, маршал, ты уже слышал, что меня называют и по-другому.
— Хм… да, слышал. Но я не стал бы ни к кому обращаться «Грязный». Полагаю, что это не слишком благозвучное прозвище. И довольно обидное.
Он хихикнул:
— Какие обиды? Зато сразу ясно, чем я торгую.
— Ты торгуешь грязью?
— А разве ты сам не чувствуешь этот запах? Ведь мой склад битком набит грязью.
— Но… кому ты ее продаешь? Что за ерунда! Разве людям не хватает собственной грязи?
— Моя грязь, как ты заметил, весьма зловонная.
— Тем более странно ее покупать.
— Акх, маршал, ты не обладаешь воображением, у всего в мире есть своя ценность. И у грязи в том числе.
— Откровенно говоря, я никак не возьму в толк, о чем ты говоришь.
— В каждом деле нужна фантазия, молодой человек! Большинство торговцев продают просто товар. Они всего лишь заурядные торгаши. Я же имею дело с иллюзиями. Видишь ли, я не всегда был торговцем. В юности я много странствовал, и мне приходилось выступать в роли то поэта, то менестреля, то рассказчика, а в тяжелые времена я даже был khazzen, авгуром, предсказателем. Но эти занятия приносят мало дохода; я становился старше, искал место, где можно осесть. И вот в один прекрасный день, это было давным-давно, я оказался здесь, в устье Данувия, и посмотрел по сторонам. Я увидел, что множество людей богатеют на продаже мехов, рыбы, пера. Проблема была в том, что все эти занятия уже были распределены. В этих болотах не осталось ничего, что можно было бы продавать, кроме самого болота.
Он замолчал, бросил на меня лукавый взгляд, и я догадался:
— Ты имеешь в виду грязь.
— Да! Я решил продавать необычайно зловонную грязь из этой дельты. Простые торговцы презрительно фыркали. Но я… у меня есть воображение. Еще, не забывай, у меня есть опыт авгура, и в те дни, когда я был авгуром, я понял, насколько легковерны люди. Поэтому я купил небольшие котелки и наполнил их этой грязью, а затем стал продавать ее в качестве припарки для больных суставов или морщинистой кожи. И люди покупают ее — тщеславные стареющие женщины и мучающиеся болями старики, — утверждая при этом, что наиболее действенное лекарство всегда самое непривлекательное. Я даже осмелился дать этой отвратительной грязи и отвратительное название — saprós pélethos[24], тухлые отбросы — и установить на нее самую непомерную цену. Отталкивающее название и скандальная цена обеспечили моему товару просто невероятный успех. В течение долгих лет я продавал это отвратительное дерьмо богатым khittim как в Риме, так и в Равенне, богатым yevanim в далеких Афинах и Константинополе, а заодно и богатым мужчинам и женщинам всех народностей, живущим между этими городами. Saprós pélethos сделала меня таким же богатым, как и они. Акх, говорю тебе, фантазия способна творить настоящие чудеса!
— Ну что же, я очень рад за тебя. Ты и впрямь обогатился.
— Thags izvis. Разумеется, после того как я однажды задействовал свое воображение, мне больше не пришлось напрягаться. Продажа грязи не требует ни большого внимания, ни особых усилий. Мне не надо постоянно тревожиться, как другим торговцам, которые порой впадают в отчаяние. Вот почему у меня есть свободное время, чтобы заниматься делами граждан и всей провинции. Время от времени я выступаю как старейшина, если это требуется, и частенько оказываю любезности достойным людям вроде высокородного Теодориха. И его маршала. Позволь мне, сайон Торн, подарить тебе горшочек моей чудесной грязи. Ты еще молод, чтобы мучиться ревматизмом, но, может, у тебя есть подруга, которую беспокоят морщины на лице?
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
