Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
Я велел старику-рулевому не обращать внимания и продолжать наш путь. Как только мы обогнули излучину реки, человек на пристани исчез из виду, и мы тут же о нем позабыли.
* * *
Наше путешествие вниз по течению реки оказалось продолжением той праздной жизни, что я вел в Новы. Плыть по течению Данувия быстрее, чем скакать на лошади, и здесь, в его низовьях, не было никаких порогов и водопадов. Так что я временно остался без работы: это было не утомительное путешествие по суше, а приятное плавание, не было нужды даже думать о том, как раздобыть пищу. Правда, иногда я развлекался тем, что забрасывал леску и добавлял к нашему рациону свежую рыбу, а пару раз из любопытства вставал к рулю. Сванильда тоже не бездельничала — она привела в порядок одежду всей команды и подрезала морякам волосы и бороды, когда в этом была нужда. Но в основном мы с ней сидели, развалясь, греясь на теплом летнем солнышке, наслаждаясь пейзажами и разглядывая суда, мимо которых проплывали. А ночью у нас были другие забавы. Однако я не забывал о цели нашего путешествия и потому решил пока расспросить старика-лодочника, не знает ли он, откуда пошло название той ветви готов, к которой он принадлежал, — гепиды.
Вопрос страшно удивил его.
— Что ты имеешь в виду? Как я могу знать такие вещи?! Гепиды — это наше имя. Ты точно так же мог бы спросить, почему эта река называется Данувий. Просто называется, и все тут.
Со временем Данувий стал расширяться, такой огромной реки я никогда еще не видел, а она становилась все шире и шире. Постепенно мы начали проплывать мимо широких, поросших лесом, но безлюдных островов и островков, холмов и холмиков. Затем леса на них стали редеть, пока не перешли в отдельно стоящие деревья. В конце концов остался только подлесок, сменившийся камышом, болотными кочками, травой и клубками спутанных водорослей. Унылый пейзаж дополняли целые тучи комаров и других насекомых, которые поднимались в воздух с грязных низин, их было не меньше, чем тех, которых я уже видел, когда мы плыли по течению от Железных Ворот, и все такие же голодные. Эти кровососы просто сводили нас с ума. Но именно в этом месте старик велел остановить лодку и объявил:
— Вот мы и на месте. Устье Данувия!
— Иисусе! — воскликнул я. — Неужели нашим предкам нравилось жить здесь? В болотах?
— Акх, не относись к этой земле с таким презрением. Это богатый и обширный край. Мы находимся более чем в сорока римских милях от того места, где множество мелких речушек впадают в Черное море. Эти болота тянутся еще на большее расстояние по обе стороны от нас. Всего эта дельта занимает больше пространства, чем целая римская провинция, и уж она гораздо богаче любой из них.
— Хотя красивой ее никак не назовешь, — пробормотала Сванильда.
Старик сухо заметил:
— Полагаю, моя милая, наши предки отдавали предпочтение практическим вещам, а не красоте. Прежде всего им приходилось думать о средствах к существованию, а здесь, в устье Данувия, всего в изобилии. Посмотрите только на рыбачьи лодки, которые постоянно курсируют по этим каналам, а все оттого, что их воды богаты вкусной жирной рыбой. Окуни, карпы, сомы — чего здесь только не водится. И разве вы не заметили огромные стаи птиц? Цапли, белые и серые, ибисы, пеликаны. А на островках и возвышенностях обитают животные, которые питаются рыбой и птицей, — кабаны, камышовые коты, росомахи и куницы…
Пожалуй, старик был прав. Я снова огляделся вокруг, теперь уже глазами тех давно живших готов, которые прибыли сюда после того, как пересекли всю Северную Европу в поисках места, где можно поселиться. Вот уж небось изголодались, бедняги.
— Готы здесь хорошенько отъелись и почувствовали себя счастливыми, — продолжил лодочник. — Они засаливали и коптили мясо впрок, добывали меха, собирали перо и пух, а затем с прибылью продавали все это на побережье Черного моря — до самого Константинополя и даже дальше. Уж поверьте мне, готы никогда бы не ушли отсюда, если бы не гунны, которые сорвали их с насиженного места и погнали на запад.
— Тогда кто такие, — спросил я, — те люди, которые плавают сейчас на этих судах?
— Теперешние обитатели преимущественно тавры и хазары — эти племена тоже понимают толк в том, где лучше селиться. Кое-кто из древних готов уцелел, скрывшись здесь от грабителей-гуннов, — или же они вернулись после того, как гунны были уничтожены. Так что кое-где до сих пор живут семьи готов — возможно, даже sibja или gau, однако совсем малочисленные, — они ловят рыбу, охотятся на зверей и птиц и торгуют, а потому не бедствуют. Вы найдете их, если задержитесь здесь на какое-то время.
— Но где именно нам искать? — спросила Сванильда, потому что вокруг не было ничего, кроме рыбачьих лодок.
— В Новиодуне[19],— ответил старик. — Мы прибудем туда завтра. Когда-то это был большой город, пока гунны не разграбили и не сожгли его. Но даже то, что от него осталось, до сих пор процветает. Река здесь достаточно глубока, чтобы в нее могли заходить и вставать на якорь торговые суда с Черного моря. Поэтому там имеется несколько gasts-razna, вполне подходящих для жилья. — Он замолчал и улыбнулся. — Это то еще зрелище! Вы вспомните мои слова, когда впервые увидите одно из этих морских судов, заходящих в Новиодун.
Он был прав, потому что одно такое судно мы увидели уже на следующий день, причем одновременно с ним вдали показался город. Вода, берега и даже суша вокруг находились примерно на одном уровне, Новиодун состоял преимущественно из одноэтажных домов. Поэтому громоздкий, похожий на половинку яблока двухмачтовый черноморский корабль напоминал медленно ползущую вдоль низменного ландшафта гору, осторожно огибающую все повороты русла. Он казался еще больше на фоне рыбачьих лодчонок и других маленьких суденышек, этот корабль возвышался даже над городом, к которому приближался. Он был здесь настолько неуместен, что казался видением из сна.
К тому времени, когда наша лодка добралась до города, торговое судно уже причалило к берегу, и теперь маленькие ялики деловито перевозили товары на корабль и обратно. Наша команда быстро доставила нас до пристани, и я помог морякам отвести на берег лошадей. После этого я ступил на шумную улицу, примыкающую к пристани, чтобы оглядеться. Большинство сновавших туда-сюда людей были темноволосыми и смуглыми. Это были хазары и тавры, которых я посчитал родственниками хазар. Однако среди них попадались также светловолосые и светлокожие люди явно германского происхождения. Ну и разумеется, как и во всех морских портах, тут можно было встретить и представителей почти всех национальностей на земле: римлян и греков, сирийцев и иудеев, скловен и армян и даже чернокожих нубийцев и эфиопов. Какая только речь здесь не звучала! Однако основная масса разговаривала (и очень громко) на своего рода sermo pelagius[20] — это особый портовый торговый язык, состоящий из смеси почти всех известных мне наречий. Такой язык, по-видимому, был понятен людям лучше всего.
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
