И все болеть и биться начинаети золотой готовить самострел,пока рука, менявшая прицел,тихонько небеса приподнимает.
20 августа. Понедельник
Мы обручимся! Я чувствую страх и восторг. Что же такое обручение? К стыду своему, толком не знаю. У нас дома стоит роман Мадзони «Обрученные», обязательно почитаю. Здесь, на даче, книг мало. Взяла «Энциклопедический словарь» и вычитала: «ОБРУЧЕНИЕ (от древнерусского «обруч» — кольцо) — старинный обряд помолвки (обещание жениха и невесты вступить в брак), сопровождаемый обменом колец. Обряд обручения бывает гражданский и церковный».
Вспомнила, что в «Анне Карениной» есть что-то похожее. Придумала визит к Костычевым. Гамсуна понесла. Дима обрадовался:
— Прочитала?
Немного поговорили о Гамсуне.
— У тебя нет «Анны Карениной»? — спросила я.
И «Анна Каренина» нашлась! Помчалась домой, раскрыла, так и есть! Пятая часть начинается венчанием Китти и Левина. Там описан обряд обручения. Так сложно, оказывается, и красиво. Я волновалась. Удивительно было узнать, а раньше не обратила на это внимания, что Левину и Китти тоже было страшно! Конечно, брак в прошлые времена имел другое значение, люди соединялись на всю жизнь. Сейчас это называется «регистрация». Слово-то какое!
К ужину приехал дедушка, и я дипломатично принялась выведывать. Дедушка увлекся и стал рассказывать о голландских обычаях. Как венчаются во Фрисландии, Зеландии и Брабанте. Любопытно, но не совсем то, что мне нужно.
Алексей сегодня ездил в Москву. Перед самым сном я сумела пробраться к нему ненадолго, и он сказал:
— Послезавтра. Давай готовиться.
— К чему? — пролепетала я.
— Ты передумала? — спросил он.
— Я?
Он обнял меня и погладил волосы.
— Все устроено.
Он гладит мои волосы, гладит. Его руки теплые, ласковые.
— И все останется позади. Мы будем вместе.
— А кольца? — спросила я. — Там... я читала...
— Смотри, — сказал он и показал два кольца. — Ты веришь мне, Маша?
— Верю, — прошептала я.
— Мы с тобой заговорщики. Вот если б твои знали! Не боишься?
Он гладит мои волосы, гладит.
— А зачем ехать в Москву?
— Обручение целый обряд.
Закат горел торжественным мрачным золотом. Силуэты деревьев похожи на чугунные изваяния. Птицы кричат. Почему так кричат тревожно?
— Какое счастье, что встретил тебя! Ехал сюда и думал, что выдержу несколько дней или месяц. Но вот открыл дверь и увидел тебя. Ты спасла мне жизнь...
24.00. Не могу заснуть. Взяла транзистор у папы и слушала музыку. Не покидает ощущение фантасмагоричности того, что происходит. Обручение грядет, это в наше-то время! Неужто мечтания мои о девятнадцатом веке поняты и судьба посылает первый подарок? Он говорил: «Все устроено». Что же устроено? Я даже боялась расспрашивать. И кольца достал. Мне уже хочется ощутить палец в плену холодного металла.
Сердце ужасно бьется, не могу дождаться этого часа. Боюсь, не дождусь его вовсе. Что-то случится. Только бы пережить завтрашний день!
21 августа. Вторник
Занимаюсь подготовкой легенды. Домашние опять смотрят подозрительно.
— Что ты такая взбалмошная? — спросила мама.
Я уговорила ее пойти со мной на станцию и там «изобразила» телефонный звонок Потехиной. Просто недобрала одну цифру, а сама кричала отчаянно:
— Не может быть! Что ты говоришь! Ладно, приеду.
— В чем дело? — спросила мама.
— Представляешь, Нина Петровна улетает в Нью-Йорк. Она пригласила несколько человек на проводы, в том числе и меня.
— Вот как? — удивилась мама.
Ложь, конечно, отчаянная. Но в цель она била наверняка. Во-первых, Нина Петровна и в самом деле улетает, это я знала от Лизы. Больше того, разговаривала с Ниной Петровной по телефону. Мы даже обещали ее навестить, попрощаться. Во-вторых, какую угодно поездку могли запретить, только не эту. Домашние относятся к Нине Петровне с почтением, тем более к ее мужу, маститому дипломату. Чины в нашей семье почитаются.
