– Ничего, – не растерялась Настя, – значит, мать, Ступачиха пекла, так и Люсю научит!
Настя трогала хлеб руками, принюхивалась, кусочек отщипнула, положив себе в рот. Пожевав хлеб, причмокнув от удовольствия, проглотить не успела – Андрей брякнул:
– Этот хлеб бабы-Клавина Стаська пекла!
Хорошо Настя не глотала в это время! С закрытым ртом она, не издав ни звука, опустилась на стул – он стоял рядом. Максима тоже поразило то, что сказал Андрей. Но больше его беспокоило безмолвие Насти. Она уставилась в одну точку и так и сидела.
Видя непонятное, а от этого еще более тревожное состояние матери, Андрей струхнул. Но решил, что уж коли так получилось, значит, на Люське он не женится, что уже хорошо! Люське он слова не давал. Почему-то все, кроме него, и Люська в том числе, решили, что он должен на ней жениться! Не нравилась она ему. И чем больше узнавал ее, тем больше не нравилась! А слово он дал сегодня Стаське, вернее – бабе Клаве. Вон и хлеб с солью принес. Слово надо держать, он – мужчина… Ему вдруг вспомнилась Стаська с цыпленком в руке, и на его лице появилась неожиданная улыбка. Потешная девка. Какими глазами на колечко смотрела, хотя, признаться, оно дешевое. Хорошо, что колечко не попало Люське, та бы сразу определила его цену и пилила бы его…
Мысли Андрея поплыли дальше. Надо к свадьбе (как будто дело уже решенное!) Стаське те часики, которые видел в магазине, купить. Уж больно красивые, правда, дорогие. Но зато интересно будет смотреть на ее лицо, когда она их получит! Так думал Андрей, забыв, в каком состоянии находилась мать.
Настя все еще продолжала сидеть, но уже пришла в себя. Не думая, она отрезала порядочный ломоть от Стаськиного каравая и, откусывая большие куски, с остервенением их пережевывала. Ее мысли крутились вокруг выходки Андрея. Она даже поругать его не могла, считая, что это ее там, в небесах, наказали то ли за насмешку над Стаськой, то ли за своевольное решение стать в одночасье гадалкой.
Было еще одно объяснение: она – самая даровитая ворожея, сегодня нагадала, завтра сбылось! На этом она и остановится, потому как сама в это поверила.
Настя поднялась, налила в чашки молока (к тому времени подошел и Сережка), все сели за стол. Максим и Андрей опасливо посматривали на Настю, Сережка, еще ничего не зная, подшучивал, как всегда, над старшим, а точнее, над его пышнотелой невестой Люськой, но, почувствовав напряжение, замолчал, посматривая на всех с недоумением. Настя, допив молоко, будничным тоном обращаясь к Андрею, сказала:
– Завтра пойдешь к молодой с хлебом.
Сережка удивленно воскликнул:
– А что за дела такие? Почему же тогда сегодня Люська была такая злющая, спрашивала меня, где Андрей?!
Он хотел дальше продолжать, но Настя его остановила:
– Наш Андрей женится на бабы-Клавиной Стаське!
Сережка удивленно воскликнул: «О-о-о!», так и застыв с открытым ртом.
Андрей, еще не веря, что обошлось малой кровью, виновато напомнил матери:
– Мама, у бабы Клавы не на что играть свадьбу!
– Большую новость ты мне сказал! Кто бы сомневался! Завтра к нам приходит колий – поросенка колоть. Как раз к свадьбе будет. Всем хватит.
В Стаськином доме были не менее жаркие разговоры. Хотя баба Клава пребывала в благодушном состоянии, предвкушая (в чем она не сомневалась) приятные события. Она уговаривала раскрасневшуюся Стаську примерить колечко, та отмахивалась и пыталась уговорить бабцю не верить ни одному слову насмешника. Всем известно: у него есть невеста – Люська. На Стаськины доводы у бабы Клавы был ответ:
– Деликатный хлопец. Мне даже руку поцеловал и за тебя, Тася, благодарил. Если бы не хотел жениться, зачем бы благодарил?
Так ни до чего и не договорившись, Стаська и баба Клава легли спать. Услышав размеренное похрапывание бабы Клавы, Стаська тихонько поднялась, взяла со стола колечко и, воровато оглянувшись, надела его на средний палец. Оно было великовато, но она крепко зажала палец и, отставив руку, восхищенно смотрела, как переливается на свету камешек… Вздохнув, сняла колечко и положила на стол.
На второй день к вечеру в Стаськином доме все блестело. Двух хромоногих цыплят вынесли в сарай. В прихожей стоял в оловянном кувшине (когда-то в нем хранили молоко) огромный, из разных цветов букет.
Баба Клава в новом платке и пестром фартуке сидела у окна, наблюдая за прохожими. Для нее это было единственным развлечением. Стаська в своем парадном платье сидела, как всегда, на скамеечке, спрятанной под кустом. В просвете между листьями просматривалась дорога, откуда всегда шел Андрей к Люське. Сегодня воскресенье, наверное, тоже пойдет. Стаську начинало поколачивать, хотя на улице стоял август месяц. А вот он и показался!
Уговаривая бабу Клаву не верить этому зубоскалу, Стаська, не признаваясь себе, приняла все всерьез и ждала Андрея. Даже щеколду на калитке откинула загодя. Вот Андрей поравнялся с их домом… Она, сцепив руки и затаив дыхание, будто ее могли услышать, напряглась. Сейчас он повернет к ним!
Но Андрей прошел мимо, как проходил раньше много раз… Стаська стремительно поднялась из укрытия и спешно направилась в дом. Она успеет бросить вдогонку гаду его поганое колечко!
Тем временем Андрей, положив в пластиковый пакет завернутый Настей в чистое полотенце каравай хлеба, шел к Стаське. По пути он завернул в магазин, купил бутылку красного вина и кулек пряников. Увидев на своем обычном месте Степку-гвардейчика, угостил его пряником, отметив про себя: Степка почему-то без привычного атрибута – красного банта.
По дороге к Стаськиному дому Андрей в голове прокручивал события последних суток. Осознав одно: он хоть и женится, но, слава богу, не на Люське, – мысленно утешил себя: сейчас многие разводятся, и он также в любую минуту может развестись.
Погруженный в задумчивость, Андрей по привычке, как делал это множество раз, прошел мимо Стаськиной хаты, но вовремя вспомнил и, торопливо обернувшись назад, зашел во двор бабы Клавы.
В это время Стаська выбежала из дома. В крепко зажатом до побелевших пальцев кулаке находилось злополучное колечко: она намерилась бросить его на дорогу вслед ушедшему к Ступачихе Андрею.
Но Андрей во весь дюжий рост стоял перед нею! Изумление Стаськи было велико: ей даже захотелось потрогать Андрея рукой. Парень догадался, что его забывчивость не прошла незамеченной, и попытался выкрутиться, сказав, что хотел зайти к другу Володьке, но передумал.
Стаська счастливыми глазами снизу вверх смотрела на Андрея, как на икону. Баба Клава, как всегда, оказалась рядом и пригласила дорогого гостя заходить в дом.
Позже ни Андрей, ни тем более Стаська не могли вспомнить, о чем было говорено во время этой встречи. И только баба Клава все последующие дни перед свадьбой живописала всем соседям сватовство Андрея к ее Тасе. С каждым разом ее рассказ обрастал новыми подробностями. Лишь финальная часть рассказа была неизменной: взволнованный жених, стоя на коленях, просил у бабы Клавы руки Таси.
