Врач перестал откачивать своего пациента, с сожалением констатируя: «Время упущено. К жизни ребят не вернешь». И велел Генке: «Прекращай, напрасно это». Но тот остановиться не мог: жал и жал, вдыхал и вдыхал. Словно бес в него вселился. Вдруг его мальчишка задышал и медленно приоткрыл глаза.
– Живой, – прошептал Генка и отвалился на песок.
Спасенного пацана повезли в больницу, а в голове у спасителя звучало: «Живой, друг ты мой, живой!».
Женщина дала ребенку жизнь, а он, Генка, сумел эту жизнь отстоять у смерти. Он спас человека. Живи, пацан, дальше!
В бригадах «скорой помощи» рассказывали о Генкином упрямстве, и после того случая перестали считать его новичком. Своим, равным в труде и в умении, стал он теперь.
Через несколько дней в училище на занятиях по оказанию помощи студенты отрабатывали технику искусственного дыхания.
– Встаньте с правой стороны от пострадавшего, – занудно объясняла преподаватель Тамара Сергеевна, – максимально запрокиньте его голову, носовым платком или салфеткой очистите рот от слизи, затем рот накройте платком. Сделайте глубокий вдох, и, прижавшись плотно губами к губам пострадавшего, зажав его нос своей щекой, энергично выдохните воздух в рот больного.
– А рот больного при этом накрыт платком? – спросил кто-то из учащихся.
– Да, – уточнила Тамара Сергеевна, – в целях соблюдения гигиены необходимо использовать при искусственном дыхании салфетку или носовой платок.
– Но тогда не будет сильной струи воздуха, – заспорил Генка, уверенный в своей правоте, основанной на недавней практике, – надо делать напрямую, без платка или салфетки.
– Ну что ж, Егоров, – ответила преподаватель, – делайте, как считаете нужным. Только умелый фельдшер и с платком отлично справится. А на зачете, предупреждаю, поставлю вам двойку за неправильное выполнение медицинской техники.
Осенью произошел случай, который заставил Генку задуматься, так ли уж ошибалась Тамара Сергеевна.
Пришли холодные дни, и вода в реке снизилась до той температуры, при которой нормальные люди не купаются. Пьяный рыболов свалился с лодки в воду, ударился о корягу головой и захлебнулся. Достали его из реки минут через сорок, а потом Генка, очистив утопленнику рот от песка и ила, еще минут сорок делал искусственное дыхание, ощущая при этом, идущий изо рта пьяницы, смешанный запах перегара и нечищеных больных зубов. «В нашей работе нельзя быть брезгливым, – вывел он собственное профессиональное правило, – однако гигиену соблюдать надо».
Не только трагичные, но и смешные случаи происходили на работе. Как-то позвонила на «скорую» женщина, сквозь ее непрерывные рыданья доносилось: «Спасите Ваську! Умирает, с ним плохо». С трудом выспросили у нее адрес, а на вопрос о том, что случилось, она истошно завопила в трубку, комкая слова. Было неясно: то ли Васька отравился, то ли его отравили.
Генкина бригада срочно отправилась на вызов. Встретила их пьяная женщина лет тридцати пяти, одетая в грязный старый халат.
– Скорей, – кричала она, – умирает Васька, отравили его! Ребятки, помогите!
Однако в комнате никого кроме женщины не было.
– Где Васька? – спросил Генка.
– Да вот он, – ответила женщина, – в углу лежит, бедненький, помирает.
В углу лежал кот, отравившийся, по всей видимости, несвежей колбасой, зеленый кусок которой валялся рядом.
– Ну, ты, мать, даешь, – только и выдохнул Генка.
– Какая я тебе мать? Ты работу свою, поганец, выполняй! – набросилась на него хозяйка кота.
– Пойдем отсюда, – резко произнес Виктор Сергеевич и вышел из комнаты.
– Миленький, – завопила женщина, схватив Генку за руку, – помоги! Христом Богом прошу! Родненький, спаси Ваську! Нет у меня никого больше. Загибнет ведь кот.
Пришлось коту сделать укол, а хозяйке не только укол, но и промывание желудка. На «скорой» долго припоминали Генке тот случай. Чуть что, так и говорили: «Спаси Ваську».
Или вот другой случай. Ночь выдалась сложнейшая: вызов за вызовом. Бригада с ног валится, а надо ехать на вызов по белой горячке.
– Сгоняй один с водителем, – попросил Генку Виктор Сергеевич. – Там лечения не требуется, надо доставить больного в психбольницу. Мы немного передохнем, а потом ты поспишь.
Так и порешили. По правилам, к психбольным всегда ездят вместе с милиционером, да в милицейском отделении в ту ночь никого, кроме дежурного, не оказалось. Поехали Генка с водителем, нарушая все инструкции.
Соседи, вызвавшие «скорую», провели Генку в пустую комнату – без мебели и вещей, со свисавшими на пол ободранными обоями, заполненную до тошноты спертым воздухом. Мужик в длинных трусах сидел на полу перед стеной, уставившись в одну точку, не замечая никого. Вдруг он стал хватать что-то невидимое на стене и запихивать в рот.
– Чем занимаешься? – спросил мужика Генка.
– Охотой, – услышал в ответ.
– На кого охотишься? – уточнил Генка.
– Да вот, зеленые человечки на шести ногах по стенке прыгают. Вку-у-сные, – мужик облизал губы и сосредоточился на ловле.
– А я знаю место, где зеленые человечки вкуснее и размером побольше, – тут же придумал Генка, надеясь уговорить мужика сесть в машину, – поедем, покажу.
И благополучно отвез больного в психушку, без всякого сопротивления с его стороны. Дядя Володя, водитель «скорой», рассказывая об этом случае, громко хохотал, бил себя по колену, приговаривая: «Повез мужика человечков зеленых ловить. Это ж надо, сообразительный парень ты, Генка!».
С четвертого курса Генка получил право ездить на перевозку рожениц. Приедут по вызову, определят, сколько времени до родов и, коли надо, везут женщину в роддом. По дороге, как правило, фельдшер просит ее, когда ласково, когда грозно, потерпеть. «Для этого, – думал Генка, – вовсе не нужно корпеть над гинекологией и акушерством». Так он думал, а жизнь – она учит.
В новогоднюю ночь вызовов почти не было: видно, люди отложили болезни на время. Работники «скорой», решив не нарушать давней традиции, накрыли праздничный стол – с домашним угощением, водой и соками. Около одиннадцати вечера на станцию позвонили с вокзала и потребовали перевезти в роддом женщину, снятую с проходящего поезда.
Ясное дело: Генка поехал на вызов один, а за рулем, как всегда, дядя Володя. Делов-то – перевезти роженицу с вокзала в роддом, он даже акушерский набор с собой не взял. На вокзале же оказалось: роды – быстротечные, у роженицы уже отошли воды и начались схватки. Быстро усадив женщину в машину, повезли, она стонала и покрикивала от боли, а через несколько минут стало ясно: ребенок «пошел».
Впервые Генка столкнулся и с родами, и с женскими колготами. Не зная, как снять колготы с роженицы, он их просто прорвал по шву. И правильно сделал, потому что как раз показалась головка младенца. На Генкину удачу, женщина оказалась опытной, третий раз рожавшей, и терпеливой.
