Полицейские не проявляли должного усердия. Им давно надоелаборьба с коммунистическими шпионами, так как в страну уже почти легально, нетаясь, вот уже два года приезжали многие деятели оппозиции из-за рубежа, средикоторых были и коммунисты, и социалисты. Режим Пиночета вынужден был считатьсяс мнением людей и уже не мог себе позволить арестовывать каждого, кто пересекалграницу. Вот почему представители официальных властей не проявляли особогорвения, отыскивая неизвестного мистера Хаксли. Старший из них лениво спрашивалпортье:
— Кто-нибудь останавливался в вашей гостинице запоследние три-четыре дня?
— Конечно, господин, — улыбнулся портье, —более ста человек.
— Среди них не было вот этого, — чиновник досталфотографию. Портье долго всматривался в лицо незнакомого человека.
У Гомикавы, следившего за их разговором в холле перехватилодыхание, пока длилась эта немая сцена, уже через мгновение портье, чутьпоколебавшись, отдавал карточку назад.
— Нет, такого господина у нас не было.
— Может быть, у вас останавливался мистер Саудере илимистер Хаксли? — спросил молодой, более настырный, чем его товарищ.
— Нет, — решительно сказал портье, — подтакой фамилией у нас никого нет. Впрочем, — он широко улыбнулся, — выже знаете, у нас можно зарегистрироваться под любой фамилией. Мы не спрашиваемдокументов.
— Значит, этого человека не было в вашей гостинице?
— Нет, но… — портье снова заколебался, — онпохож на одного из наших постояльцев…
Гомикава весь напрягся.
— Но тот приехал с женой и сейчас лежит наверху, плохосебя чувствует.
— Нет, это не он, — покачал головой старшийполицейский чиновник, — тот должен быть один.
— Может быть, поднимемся, посмотрим, — предложилвторой.
Гомикава вскочил, подходя к лифту, чтобы успеть раньше них.
— Не стоит, — махнул рукой старший, — это,наверняка, не он. Наше руководство уже просто потеряло голову. В таком отелесоциалисты не останавливаются. Он слишком дорогой для них.
— Вот именно, — захохотал довольный его шуткойпортье.
Гомикава перевел дыхание. Перекинувшись еще несколькимисловами, полицейские вышли на улицу. Сэй проводил их долгим тревожным взглядом.Он не заметил, что к этой беседе прислушивался еще один человек, сидевший вкресле с газетой в руках.
Когда Гомикава вошел в лифт, сидевший в кресле отложилгазету. Это был Миура.
Талька. 30 ноября 1988 года
Они выехали из города во втором часу дня после плотногообеда в небольшом местном ресторанчике, куда благоразумный «Дронго» пригласил исержанта. За обедом сержант почти не пил, сосредоточенно жевал еду, Двигаявсеми мышцами лица.
Армейский «джип» старого образца, который им предоставил«любезный» полковник, был тем не менее на отличном ходу и Фрага довольноуверенно вел его в горы, пытаясь немного сократить путь.
«Дронго», сидевший рядом, несколько раз пытался заговорить ссержантом, но тот отличался особой немногословностью, которая обычно присущастарым воякам и одиноким холостякам. Поняв, что эти попытки бесполезны,Саундерс оставил его в покое.
Несколько раз их обгоняли армейские колонны, возвращавшиеся,очевидно, с каких-то маневров. Солдаты весело кричали им что-то, смеялись,шутили. Сержант каждый раз беззлобно ругался и прибавлял скорость, не отвечаяна эти возгласы.
Часа через два после того, как они выехали из Тальки,сержант остановил машину у небольшой фермы, стоявшей метрах в десяти от дороги,и отправился туда попросить воды. Ленарт увязался за ним.
Хозяин, пожилой чилиец, лет шестидесяти, радушно предложилгостям холодного пива. Он с удовольствием отвечал на вопросы Ленарта, но толькодо тех пор, пока не узнал, куда они направляются.
Хозяин фермы сразу изменился в лице, став замкнутым инеразговорчивым. Удивленный такой переменой, Марк прекратил расспрашивать.Когда они выходили из дома, хозяин тихо шепнул Марку:
— Это очень грязное место, мистер. Очень… —выразительно посмотрев, добавил он и перекрестился.
Ехать пришлось еще довольно долго, около часа, пока,наконец, вдалеке не показалась высокая ограда, окруженная колючей проволокой.Автомобиль въезжал в лагерь «Дигнидад».
Сидя в мащине, Саундерс обратил внимание на двойную ограду,окружавшую лагерь. Всюду виднелись различные строения, разбросанные по большойтерритории «Дигнидада».
Ричард знал, что еще больше десяти лет назад колонию посетилсам диктатор Пиночет, оставшийся чрезвычайно довольным от посещения подобнойколонии в своей стране. Приезжали в «Дигнидад» и представители официальныхвластей, причем не только чилийских Из ФРГ частыми гостями были представителиХСС, которых всегда радушно принимали в лагере.[10]
После того как их документы внимательно проверили привъезде, их, наконец, впустили. Саундерс обратил внимание, что Фрагу здесьхорошо знали, охранники здоровались с ним, не проверяя его документов.Автомобиль въехал на территорию лагеря и резко затормозил у одного из зданий.
Со всех сторон уже бежали люди, приветствуя Фрагу. Многие,однако, настороженно смотрели на прибывших с ним гостей.
Из дома вышел невысокий лысоватый господин. У него былоширокое лицо баварского бюргера, большой лоб, крупный мясистый нос. Саундерссразу узнал его по фотографиям, хранившимся в досье «Интерпола». Это был самоснователь колонии Пауль Шэфер.
— Здравствуйте, господа, — внимательно глядя,сказал он, протягивая руку. — День добрый, Хуан, — кивнул онсержанту, — что привело вас сюда в христианскую общину?
— Мы — английские журналисты, — сказал Ричард наломаном испанском, — и хотели бы рассказать о вашей колонии нашимчитателям. О ней ходит много интересных слухов, но наши подписчики хотят знать,правду.
— Увы, эти слухи не всегда правдивы, — вздохнулШэфер. — Прошу вас, господа, в нашу скромную обитель.
«Дронго», кивнув Марку, взял свою сумку правой рукой. Онпринуждал себя постоянно помнить о несуществующей левой руке. По документам онбыл английским журналистом, потерявшим руку, и никак не мог появиться вколонии, имея две здоровые руки.
От Саундерса не укрылось и то обстоятельство, что сам Шэферне смотрел их документы. Очевидно, дежурные охранники у ворот лагеря ужепредупредили главу «Дигнидада» о нашем появлении, — понял «Дронго».
