— Значит, по-твоему, я лгу?
Голос Джулии поднялся до крика, и Кэтрин покачала головой:
— Нет-нет, конечно нет! Это было недоразумение.
Джулия горько улыбнулась:
— Конечно. Я предполагала, что ты отнесешься ко мне хотя бы с некоторым уважением, но вижу теперь, насколько я была глупа.
Кэтрин дотронулась до руки матери:
— Мама, ты же знаешь, как я тебя уважаю. Но это совсем не связано с тем, что я чувствую к Дэву.
— И что же именно ты чувствуешь к... Дэву? — хрипло спросила мать, выплевывая его имя с отвращением.
Кэтрин поколебалась. Ей хотелось придерживаться правды и сказать матери, как она его любит, но инстинктивно поняла, что сейчас не тот момент для этого. Мать была сильно раздражена не только двуличностью дочери, но, еще сильнее, вторжением в их жизнь Дэва. И вряд ли сейчас был подходящий момент для разговоров о любви. Это было время, чтобы расставить все по местам и дать матери шанс смириться с тем, что уже случилось.
— Он очень важен для меня, — спокойно сказала она.
— «Он очень важен для меня»! — насмешливо передразнила дочь Джулия. Даже под слоем крем было заметно, как она покраснела. — Что это ответ? — Она резко наклонилась вперед, как змея готовясь к атаке. — Ты спала с этим... с этим сукиным сыном, да?
Краска ярости залила щеки Кэтрин.
— Как ты можешь так говорить со мной?!
— Как? Я скажу тебе как! — закричала Джулия. — Ты лгала мне все время! Ты на все способна!
— Ты сама заставляла меня лгать тебе! — рассвирепела Кэтрин. — Ты заставляешь все время меня чувствовать, что я обязана оправдываться перед тобой.
Мать хлестнула ее по щеке, и Кэтрин задохнулась не столько от боли, сколько от шока. Слезы наполнили ее глаза, и она подняла руку к своей запылавшей щеке.
— Ты с кем говоришь, как ты думаешь? — спросила Джулия Кортни. — Ты обязана передо мной отчитываться. То, что делаешь ты, отражается и на мне. Бьюсь об заклад, весь город уже смеется за моей спиной. Нечего удивляться, что миссис Ноэл посмотрела на меня, как будто у меня две головы, когда я поинтересовалась у нее, как долго ты должна работать в офисе этого человека. Она, должно быть, подумала, какая я дура!
Кэтрин недоверчиво покачала головой. Вот опять, даже сейчас, когда она пытается заставить мать понять кое-что важное...
— Так вот о чем ты все время думаешь? — пролепетала она, смахивая слезы тыльной стороной ладони. — Только о себе и своем драгоценном положении в Тампе? А как насчет меня и моих чувств?
— Как ты смеешь говорить такое мне? Разве я не беспокоилась о тебе всю мою жизнь? Я думала, ты это поняла в тот день, когда мы ходили по магазинам. Но вероятно, я тогда говорила сама с собой. Ты не слышала ни слова, ведь так? Ты просто сидела, делая вид, что полностью со мной соглашаешься, а сама думала о том, что сделаешь все наоборот, так, как нравится тебе.
— Это неправда! — раздраженно возразила Кэтрин. — Я слышала каждое твое слово, а вот ты отказалась слушать то, что говорила я. Я хотела рассказать тебе... я пыталась объяснить, но ты была так отвратительно занята мыслями о себе самой и своем драгоценном эго! Как ты вообще можешь ожидать, что я буду ненавидеть Дэва из-за какой-то глупой ссоры, которую ты имела с его отцом много лет назад?
— Я пыталась заставить тебя понять, что за люди эти Хэррингтоны, Кэт.
— О, ради бога, мама! Я знаю, что они за люди.
— На самом деле? — Джулия неприятно улыбнулась.
— Во всяком случае, я знаю, что собой представляет Дэв. Он хороший, добрый и порядочный.
— Как трогательно! — полным сарказма голосом произнесла Джулия.
— Тебе это, вероятно, неприятно слышать, но это правда. Если бы ты дала ему хоть полшанса...
Джулия резко отодвинулась от стола и тяжело поднялась на ноги.
— Никто в этом городе не любит старика, — заявила она, проходя к раковине, чтобы наполнить водой металлический чайник. — Многие, конечно, притворяются, что любят, но это не так. Даже Милли Уиллер...
Кэтрин раздраженно хлопнула ладонью по столу:
— Знаешь, как безумно все это звучит? Выходит, что моя жизнь зависит от того, кого любит Милли Уиллер, а кого — нет? — Она схватила со стола свою тарелку и вывалила ее содержимое в мусорный ящик. — Кроме того, мы говорим вовсе не об Артуре Хэррингтоне, мы говорим о Дэвиде.
— Давай тогда поговорим о нем. Я нахожу это странным, что единственный мужчина в городе, который тебя заинтересовал, Кэт, оказался Дэвидом Хэррингтоном. Нужели нет других?
Кэтрин глубоко вздохнула.
— Нет и не будет, — наконец ответила она. Ее слова звучали тихо и сдержанно. — Я ничего подобного ни к кому больше никогда не чувствовала, мама.
— Ты не давала себе шанса, — раздраженно заметила мать.
— Вот видишь, ты опять о том же. Поэтому я тебя и не слушаю. Прежде я этого себе не позволяла, ты знаешь.
— Это не оправдание, — резко заявила мать.
— Я не пытаюсь оправдаться, — спокойно возразила Кэтрин. — Я просто хочу, чтобы ты поняла.
Джулия Кортни фыркнула.
— Я прекрасно все поняла, — резко произнесла она, с раздражением насыпая кофе в чашки. — Ты меня не послушалась.
— Мама...
— Ты погубила свою репутацию...
— Мама, ради всего святого! Это двадцатый век!
— И что из того? Он позволяет заниматься грязными делишками?
— Прекрати! — резко оборвала ее Кэтрин, ее щеки заалели. — Тебе не удастся превратить наши отношения в нечто грязное. Я тебе этого не позволю!
— Откуда такое пылкое пристрастие к правде? Ты же все время делала то, что хотела, так почему же говоришь мне об этом сейчас? Я догадываюсь, что ты не намерена разорвать эти... эти отношения?
Кэтрин кивнула:
— Верно, мама.
Джулия сложила руки на груди.
— Значит, ты побоялась, что я услышу об этом от кого-то еще?
— Отчасти, — призналась Кэтрин, вновь опускаясь на стул. — Хотя Дэв просил меня рассказать тебе о нас давным-давно.
— Неужели? — подозрительно произнесла Джулия.
— Да, он...
— Ладно, ты мне это сказала, — резко оборвала ее мать, ставя две кружки с кофе на стол. — Что дальше?
Кэтрин прикусила губу.
— Я хочу... — Она прокашлялась и начала вновь: — Я намерена открыто видеться с Дэвом с этого дня, мама. Он хочет иметь возможность заезжать за мной домой, звонить мне.
— Как трогательно! — Губы Джулии скривились в усмешке.
«Не принимай вызов, Кэтрин! — сказала себе девушка. — Не дай зацепить себя и увлечь в мелочную перебранку по пустякам из-за каких-то слов или их подтекста!»
