— Более чем разумно, — заметил Лукас.
Кэтрин снова кивнула.
— Как тихо. Наверно, мне придется заново привыкать к тишине.
Лукас же подумал о том, что скоро тоже останется один, и боль пронзила его сердце. Ему будет так не хватать Кэтрин!
Она открыла глаза и посмотрела на него.
— Ты знаешь, глядя на детей, я поняла, что одиночество — не лучший образ жизни.
— Я с тобой согласен, — ответил Лукас.
Кэтрин словно не заметила проскользнувшей в его голосе горечи.
— У тебя найдется минутка?
Сердце Лукаса так сильно бухнуло о ребра, что он смог только кивнуть.
Кэтрин поднялась из-за стола.
— Пойдем на воздух. Полюбуемся розами. — Она усмехнулась. — Готова спорить, что ты не ожидал от меня таких слов.
Но Лукас, охваченный мрачными мыслями и предчувствиями, не оценил юмора Кэтрин. Он одновременно дивился и негодовал, что Кэтрин решила поговорить с ним. С какой стати именно теперь? Теперь, когда одно-единственное слово, произнесенное ею, разрушило все его надежды?
Но как он мог отказать ей? Лукас снял пояс с инструментами, повесил его на спинку стула и пошел вслед за Кэтрин на улицу.
Запах роз, окутавший его в саду, пробудил сладкие воспоминания, а потом и вовсе заставил забыть обо всем на свете. Лукас просто слушал, как жужжат пчелы, перелетая от одного цветка к другому. Засмотревшись на одну из полосатых тружениц, Лукас вдруг понял простую истину: люди слишком часто беспокоятся о том, что может произойти, и потому не позволяют себе в полной мере насладиться настоящим моментом. В точности как они с Кэтрин. И неважно, что будет с ними дальше, Лукас понял: тревожиться за будущее — значит омрачать счастье сегодняшнего дня.
Кэтрин направилась к шезлонгам и, опустившись на один из них, положила руки на подлокотники и вытянула ноги. Лукас последовал ее примеру.
— Как часто в нашей жизни происходит нечто подобное, — заметил Лукас, указывая на тусклое небо. — Мы смотрим на солнце и спрашиваем себя, а не набежит ли завтра туча. А потом, когда собираются облака, забываем, что солнце по-прежнему где-то там и рано или поздно появится снова. Кэтрин, жизнь — постоянный спор с судьбой.
Мгновение она молчала, глядя в небо.
— Боюсь, что большую часть своей жизни я не просто спорила с судьбой — я с ней сражалась. С момента, как я приняла тот факт, что я умна, но и вполовину не так привлекательна, как Энн, я только тем и занималась, что доказывала правоту своих убеждений.
— Но ты привле…
— Позволь, я закончу, — подняла руку Кэтрин. — После своего неудачного опыта с Биллом я видела врага в каждом мужчине, который делал мне комплименты и пытался сблизиться. Даже в тебе. Помнишь, как я вела себя в первую нашу встречу?
Лукас усмехнулся.
— Ну еще бы. Помимо всего прочего, ты не один раз напомнила мне, что я всего лишь плотник.
Печаль накрыла лицо Кэтрин, как облаком.
— Я знаю и ужасно сожалею о своих словах. Но, Лукас, пойми, я просто защищалась. Чтобы не быть отвергнутой, я сама отталкиваю мужчин от себя.
Лукас искренне старался понять. Последнее замечание Кэтрин о его месте в ее жизни казалось способом унизить, а не защититься. Но, возможно, он понимает ее чувства. Разве он сам всю жизнь не избегал привязанностей только из-за страха быть отвергнутым, как произошло с ним в детстве? И ведь он так и жил с давнишней детской обидой и болью.
— Полагаю, что иногда я сам поступаю точно так же, — признался Лукас. — Я думал, что никогда не женюсь. Моя мать была несчастна в замужестве, и я полагал, что все прочие браки такие же, как ее. И боялся стать похожим на своего отца, а поэтому отталкивал его и отвергал все его жизненные ценности.
— Мне всегда казалось странным, что ты ничего не рассказываешь о своей семье, — заметила Кэтрин.
— Но я не похож на своего отца-советника. И я не этот твой Билл Как-его-там.
Кэтрин слабо улыбнулась.
— Билл Джефферс.
Лукас глубоко вздохнул.
— Я не Джефферс, который хотел изменить тебя так, как хотелось ему. Я — это я.
— О, Лукас, — начала Кэтрин, дотронувшись до его руки, — но я никогда не думала о тебе как…
— Я Лукас Тэннер, — повторил он, — человек, который решил стать плотником, несмотря на все противодействия судьбы.
— Что ты хочешь сказать? Лукас, я не…
— По правде говоря, я засиделся, — вдруг поднялся Лукас. — А работу надо закончить в ближайшие дни.
— Но…
Он не мог слушать дальше. Внезапно он понял, что у него нет ни малейшей надежды на любовь Кэтрин.
И он сам был во всем виноват.
— Лукас, ты ведь позвал меня на обед не просто так. Так что давай выкладывай! Что-нибудь насчет отца? — спросил Джон.
— Нет, — покачал головой Лукас. — Я разговаривал с отцом некоторое время назад, когда мой пикап был в починке. Ты прав, Джон, отец выглядит уставшим. Я попросил его дать мне еще пару месяцев. Разговор происходил три недели назад. — И с тех пор Лукас ощущал словно каменную плиту на своих плечах.
— Значит, время истекает… а решения так и нет.
— Верно. Чудес не бывает.
— Прости, я…
— Джон.
Тот замер на полуслове, а Лукас грустно улыбнулся.
— Дело в Кэтрин.
Джон приподнял брови.
— Ладно, я тебя слушаю.
Редко когда Лукас доверял кому-то свои горести, но сегодня он говорил совершенно откровенно в надежде, что Джон поделится с ним мудрым словом и советом.
— Ты хочешь сказать, — Джон почти встал от удивления со стула, — что все еще ничего ей не рассказал?
— Я собирался, а потом услышал ее слова. Я для нее всего лишь плотник. Но ты бы слышал, каким тоном она их произнесла. Все встало на свои места. Она начальник отдела в фирме, а я никто. Все очень просто.
Джон на секунду задумался.
— Если все, что ты рассказал мне, — правда, то ты упустил самую важную деталь в той беседе. — Джон провел пальцем по краю своего бокала и покачал головой с видом человека, которому все понятно. Лукасу чуть не захотелось придушить брата — такое многозначительное выражение он увидел на его лице.
— Ну так что же я упустил?
— Ее сестру. Их вечное соперничество. Тебе не пришло в голову, что Кэтрин боялась сказать правду, потому что опасалась реакции Энн?
Лукас в растерянности покачал головой.
— Ничего не понимаю.
— Вспомни-ка, ведь Кэтрин сказала тебе однажды — если ей нравился парень, то Энн устраивала так, что в те же выходные он вел на свидание ее, а не Кэтрин.
