— Лучше. Быстрее. Сильнее. Храбрее. Бьет без промаха. Красавец, верно?
— Пожалуй...
— Ну конечно. Высокий, да? Бесстрашный. В бою наверняка стоит двадцати солдат. Как герой из книги. Небось, когда он улыбался, у тебя коленки тряслись?
— Сэр...
— Какие жуткие преступления! Наверняка он ограбил пару банков, но это не считается. Наверняка ему раз десять удалось пробраться на территории Линии, перелезть через колючую проволоку, проскользнуть, как лисе, под забором. Два, три, четыре — может, пять раз подорвать казармы, но и это тоже не считается. Подумаешь, какие-то солдаты. Уроды вроде меня. Уверен, ты сбежала бы с ним, стоило лишь подмигнуть.
— Сэр, прошу вас...
— Сколько мужчин он, по-твоему, убил? Нет, спрошу по-другому. Сколько женщин? Юных милашек вроде тебя. Наверняка немало. Судя по статистике. Одну уж точно прикончил. Не очень романтично, не правда ли?
— Сэр, я не...
— И все ради чего? Какой в этом смысл? Они проигрывают. Они всегда проигрывают. Они — это прошлое, а мы — будущее. Но они хотят, чтобы их поражение произошло как можно болезненней, потому что они безумны, больны... Ладно. Не обращай внимания. Не хнычь. Опиши мне его еще раз. С самого начала.
Девочка заикалась. Лаури записывал за ней.
Мужчина — белый, высокий, голубоглазый, смуглый; под это описание подходит половина агентов. Возраст — не меньше пятидесяти. Значит, старый боец, матерый. Стволы, как правило, — если вообще можно сказать, что у Стволов есть правила, — вербуют молодых, и живут их агенты недолго. Старый — это плохо. Седина, залысины на лбу. Улыбается. Похож на Резерфорда — но того вычислили на юге, он нападал на линии снабжения, травил колодцы. Люк Один-Выстрел? Судя по донесениям, мертв.
Лаури вздохнул и принялся перелистывать Черный Список, несколько томов которого лежали раскрытыми на столе мэра; с каждой страницы на него смотрели холодные глаза грабителей и убийц. Взмахом руки он велел девчонке продолжать.
Джон Кридмур? Говорят, большой охотник до женщин. Кридмур — враг серьезный, от его досье так и разит порохом и кровью. Но, судя по донесению младшего проводника Второй Армии Локомотива Харроу-Кросса, некого мистера Гормли, Джон Кридмур мертв. Нужно телеграфировать Гормли и узнать подробности, подумал Лаури.
— Ты еще здесь, девчонка? Вот... Шрам у него был? Вот такой? Нет?
Шрама не было — значит, не Слейтер. Франт Фэншоу? Этот не стал бы строить глазки девушкам. Box Громокров? Кантор? Джек Красные Шпоры? Черт, одного прикончишь — двое новых вылазит! Сассекс Прямая Стрела? Торп, обративший на себя внимание Стволов после ужасов битвы при Вазелее, причиной которых сам во многом и послужил? Но это было десятки лет назад, и сейчас Торпу должно быть около восьмидесяти. Если еще жив, то крепкий орешек. Лаури листал дальше. Как же их много. Временами ему казалось, работе Линии не будет конца никогда.
— Ступай, девчонка. Брысь отсюда! Приглашайте следующую.
Он составил словесный портрет убийцы для передачи всем патрулям и винтолетам. Затем вышел на улицу, прислонился к обугленной коновязи у дома мэра и стал наблюдать за тем, как работают люди Морнингсайда.
Болела голова. Она часто болит от Черного Списка. Нет в этом Списке порядка — он полон предположений, неточностей, утверждений, подтвердить которые невозможно, фактов, не встраивающихся в общую картину, мифов и небылиц, отвратительнейших фантазий. Агенты Стволов отправляют туда все, до чего дотянутся, даже сверхсекретные документы Линии.
От гостиницы остались обугленные руины. От окружающих зданий — тоже. Вместо стен — только балки с распорками, которые торчали под случайными углами, да и те то и дело обрушивались. Лаури смотрел, как люди Морнингсайда работают там, где до пожара были гостиничные номера и туалеты. Странно. В Черном Списке говорилось, что некоторые агенты могли видеть сквозь стены, из-за чего их очень сложно убить...
Люди Морнингсайда выносили из руин остатки скарба и складывали на улице для изучения. Куски мебели, рога, латунную гарнитуру, погнутые и обугленные рамы от картин. Вдоль периметра же развалин стояли хмурые жители Клоана. «Профессор» Гарри Рэнсом с окровавленным носом тащился по главной улице с потрепанными чемоданами в руках, но Лаури было не до него.
Бедные клоанцы, подумал Лаури, они же ни в чем не виноваты. Все свое презрение он истратил на мэра, и теперь позволил себе испытывать жалость.
Но случилось то, чему случиться было суждено.
Он глубоко вздохнул. В рот набился пепел, и Лаури закашлялся, з вскоре уже согнулся в три погибели и кашлял, как всякий линейный, наглотавшийся угольной пыли. Некоторые из людей Морнингсайда с лопатами в руках обеспокоенно уставились на младшего смотрящего. Раздраженным взмахом руки он велел им возвращаться к работе.
Из глубины руин гостиницы раздался крик одного из людей Морнингсайда:
— Он здесь! Я нашел телеграф, сэр! Он сильно...
Морнингсайд ступил в руины, перешагивая через кучи пепла и деревянные балки:
— Ясно. Посмотрим. Есть последнее сообщ...
Споткнувшись, он невольно прислонился к обугленному брусу, и тот рухнул под его весом. Между брусьями был зажат черный чемоданчик. Видимо, при пожаре его уронили на уровне сгоревшего первого этажа, и теперь он доделал оставшуюся часть пути до земли. Падая, чемоданчик издал тихий щелчок, и из него выпало оружие покойного стрелочника. Из двух бомб сработала лишь одна. За миг до того, как младшего смотрящего первого ранга Морнингсайда смело волной смертоносного шума, у Лаури хватило сообразительности не только сорваться с места и отбежать на безопасное расстояние, но и опустить голову в подвернувшееся корыто, крепко зажав уши руками. Он лишь ненадолго потерял сознание, и когда очнулся слегка не в себе, узнал, что его снова повысили.
12. ПОЕЗДКАПуть с гор через Баррен-Хилл на запад до Конанта и Глорианы занял несколько недель и сильно отразился на самочувствии Айв. Она загорела, волосы стали жесткими и посветлели, мышцы казались чужими и все время ныли. Она уже не так строго следила за гигиеной. Ей стали сниться новые кошмары. Лив столкнулась с жестокостью. Научилась ездить верхом, кричать на людей и торговаться.
И за все этот время они прошли лишь малую часть дистанции от Глорианы до Дома Скорби — расстояния, которое Локомотив проходил за считаные дни. Для Линии мир был крошечным.
Вагон оказался тесным и темным. Снаружи, в величественном Вестибюле станции, высокие стальные арки отбрасывали угловатые тени, и усердные линейные в темных костюмах, бродившие среди этих теней в дыму, казались микроскопическими. Территория Линии охватывала много пустого, бесчеловечного, темного пространства, наполненного лишь отзвуками грохота машин.
Магфрид закинул сумки Лив на полку для багажа. Двигался он плохо. Линейные сильно избили его, а кроме того, он нервничал из-за Локомотива. Лив тоже было не по себе. Они находились во чреве чудовища, точно в какой-нибудь страшной сказке.
