– Ну да, – подтвердила Мэри. – С леди Америкой и раньше такое бывало, но в последние несколько дней… Кажется, ей хочется от всех спрятаться.
Из этого я сделал два важных заключения. Во-первых, Америка больше не встречалась наедине с Максоном. И во-вторых, наши тайные свидания так и остались незамеченными – даже ее ближайшим окружением.
Оба эти обстоятельства наполнили мое сердце надеждой.
– Может, нужно еще что-нибудь сделать? – спросила Энн.
Я улыбнулся, поскольку на ее месте тоже задал бы такой вопрос – надо же знать, как предотвратить возможную проблему.
– Не думаю. Запоминайте все, что видите и слышите. И не стесняйтесь обращаться прямо ко мне, если заметите что-нибудь необычное.
На лицах у всех троих было написано рвение.
– Офицер Леджер, вы образцовый солдат, – сказала Энн.
– Это всего лишь моя работа, – покачал я головой. – И потом, вы же знаете, что мы с леди Америкой земляки, поэтому я чувствую себя обязанным приглядывать за ней.
Мэри повернулась ко мне:
– Надо же, как забавно получилось, что вы из одних краев, а теперь вас сделали практически ее личным телохранителем. Вы с ней в Каролине живете далеко друг от друга?
– Не очень, – уклончиво отозвался я.
Люси заулыбалась:
– А раньше вы ее видели? Какой она была в детстве?
Я против воли ухмыльнулся:
– Сталкивался с ней несколько раз. Она была мальчишкой в юбке. Вечно все дни напролет пропадала на улице вместе со своим братом. Упрямая как осел и, насколько я помню, очень-очень талантливая.
– Выходит, она с тех пор ничуть не изменилась, – заключила Люси, и все трое дружно засмеялись.
– Примерно так оно и есть, – подтвердил я.
От ее слов в груди у меня все стеснилось. Я знал Америку как облупленную, и под шелухой бальных платьев и драгоценностей она оставалась той же, кем была всегда.
– Мне нужно вниз. Не хочу пропустить «Вести».
Я потянулся взять со стола фуражку.
– Пожалуй, мы с вами, – сказала Мэри. – Сейчас они уже начнутся.
– Конечно.
«Вести» – единственная телепередача, которую разрешалось смотреть челяди, а телевизоры были установлены всего в трех местах: на кухне, в мастерской, где служанки занимались шитьем, и в просторной комнате отдыха, которую, как правило, использовали не по прямому назначению, а как дополнительное рабочее место. Я предпочитал кухню. Энн возглавила нашу процессию, а Мэри и Люси предпочли идти позади рядом со мной.
– Офицер Леджер, я кое-что слышала о том, что нам скоро предстоит принимать гостей, – сообщила Энн, на миг замедлив шаг, чтобы поделиться со мной этими сведениями. – Впрочем, возможно, это всего лишь сплетни.
– Нет, это чистая правда, – отозвался я. – Подробностей никаких не знаю, но вроде будут даны два отдельных приема.
– Вот радость-то! – с сарказмом в голосе воскликнула Мэри. – Опять мне придется отпаривать скатерти. Послушай, Энн, давай поменяемся, а? Не важно, что тебе поручат.
Она подошла к Энн, и они принялись бурно обсуждать, кому и что придется делать.
Я предложил Люси руку:
– Сударыня.
Девушка улыбнулась и, взяв меня под локоть, задрала нос:
– Сударь.
Мы двинулись по коридору. Они болтали о делах, которые необходимо успеть, и платьях, которые нужно подшивать, и я вдруг понял, почему мне так весело в их обществе.
С ними я мог быть Шестеркой.
Я присел на столешницу, а Мэри и Люси пристроились по обе стороны от меня. Энн зашикала на остальных слуг: начинались «Вести».
Когда на экране появились девушки, я понял: что-то не так. Америка казалась подавленной. Но хуже всего было то, что она пыталась делать вид, будто у нее все хорошо, и выглядело это крайне неубедительно.
Что ее так встревожило?
Краешком глаза я заметил, как Люси принялась ломать руки.
– Что произошло? – прошептал я.
– С госпожой что-то неладное. Я по лицу вижу. – Люси сунула палец в рот и начала грызть ноготь. – Что с ней случилось? А леди Селеста выглядит как кошка, которая вышла на охоту. Что мы будем делать, если она победит?
Я накрыл ладонью ее руку, лежавшую на коленях, и она, как по волшебству, замерла, смущенно глядя мне в глаза. Судя по всему, обычно никому не было дела до ее переживаний.
– Леди Америка не пропадет.
Люси кивнула, немного ободренная моими словами, и прошептала:
– Она такая хорошая. Мне очень хочется, чтобы она осталась. Ну почему те, кто мне нужен, всегда меня покидают?
Значит, Люси пережила какую-то утрату. А может, и не одну. Теперь мне стали понятней причины ее тревожности.
– Ну, я-то в ближайшие четыре года точно никуда от вас не денусь.
Я легонько ткнул ее локтем в бок, и она улыбнулась, хотя в глазах у нее стояли слезы.
– Офицер Леджер, вы такой милый. Мы все так считаем.
И она промокнула ресницы.
– Вы, леди, тоже очень милые. Мне всегда приятно с вами увидеться.
– Да какие из нас леди, – отозвалась она, глядя в пол.
Я покачал головой:
– Если Марли может по-прежнему считаться леди, потому что пожертвовала собой ради человека, который ей дорог, то вы и подавно можете. Я же вижу, как вы ежедневно жертвуете своими жизнями. Вы отдаете свое время и силы служению другому человеку, а это совершенно то же самое.
Мэри бросила на меня взгляд, прежде чем снова уткнуться в телевизор. Энн, думаю, тоже уловила мои слова. Она даже подалась в мою сторону, чтобы ничего не упустить.
– Офицер Леджер, вы – лучший!
Я улыбнулся:
– Когда мы здесь, внизу, вы все можете называть меня Аспен и на «ты».
Разглядывать стену мне наскучило минут через тридцать после того, как я заступил в караул. Было уже глубоко за полночь, и оставалось лишь считать часы до рассвета. Впрочем, ради безопасности Америки можно и поскучать.
За весь день не случилось ничего примечательного, если не считать полученного подтверждения двух предстоящих визитов.
Вернее, визитерок. К нам ехала куча женщин.
Эта новость меня скорее радовала, чем огорчила. Дамы, приезжавшие во дворец, обычно не проявляли физической агрессии. Однако их слова вполне могли стать поводом для войны, если были произнесены не тем тоном.
Представители Германской Федерации – наши давние друзья, поэтому с ними в плане охраны проблем возникнуть не должно. Итальянцы же – темные лошадки.
Я всю ночь думал об Америке, ломая голову, что мог означать ее встревоженный вид в «Вестях». Но спрашивать об этом у нее самой мне не хотелось. Если она решит со мной поделиться, я ее выслушаю. Сейчас ей необходимо сосредоточиться на делах насущных. Чем дольше она продержится во дворце, тем дольше будет рядом со мной.
