Восстанавливая пошатнувшееся душевное равновесие, фон Клюге перевел взгляд на кипы донесений разведки и оперативных сводок, сложенные на столе, и задумался о будущем своей группы армий. Он прекрасно понимал и значение былых успехов группы, и нарастающее раздражение русских, стремящихся уничтожить ее. А еще он знал, что Жуков по-прежнему командует русскими войсками в центральном секторе и что группа армий «Центр» остается его заклятым врагом. Сколько времени пройдет, прежде чем русские во главе с Жуковым обрушат всю накопившуюся ярость и ненависть на войска фон Клюге? И вправду вопрос времени! По краям Ржевского выступа все еще царит спокойствие, и Гелен утверждает, что Советам не суметь нанести два крупных удара одновременно. Вопреки ранним прогнозам Гелена, основные усилия русские сосредоточили на юге. А если Гелен ошибся? Фон Клюге встревожился. Если Советы все-таки решатся на два удара? И он философски добавил про себя: «Время покажет».
Донесения 39-го танкового корпуса не приносили успокоения. После продолжительного затишья на фронте, вызванного бесконечной распутицей, зима наконец вступила в свои права: 13 ноября поднялся холодный ветер, 17-го возник типичный для России холодный фронт. Почти сразу лед сковал раскисшие дороги и реки. Холода стали предвестниками усиления наступательной активности русских, и, хотя факты свидетельствовали об обратном, полевые командиры и солдаты «замерли у выходов из нор», считая, что русские должны приступить к действиям. В донесениях разведки фон Клюге обнаружил косвенные ответы на свои многочисленные вопросы. 102-я пехотная дивизия 39-го танкового корпуса, дислоцированная вдоль Осуги, сообщала об усилении русскими изматывающего огня 18 ноября, в этом обстреле смертельную мелодию сыграли и русские «сталинские органы». По всему участку дивизии слышался шум работы саперов, а русские солдаты, впервые в белых зимних маскхалатах, сновали по берегу реки на лыжах и санях (86). Пока разведка группы армий анализировала эти сведения, поступила новая, более убедительная информация, дающая ответы на те же насущные вопросы. После 18 ноября агент абвера в Бухаресте (Румыния), узнал от осведомителей в шведском посольстве, что предположительно 27 или 28 ноября русские начинают наступление подо Ржевом в направлении Смоленска, собрав для него все имеющиеся силы. «Fremde Heere Ost» («Иностранные армии Востока») и почти вся разведка уже знали об этом, но абвер подтверждал, что Г. К. Жуков будет лично командовать наступлением (87). Однако эта информация поступила через четвертые и пятые руки, поэтому к ней относились скептически, и все крупные штабы требовали подтверждений из других источников.
На следующий день известие о крупномасштабном советском наступлении в секторе группы армий «Б» вызвало смешанную реакцию в командных кругах и штабе группы армий «Центр». С одной стороны, Гелен предсказывал второстепенный советский удар на юге. Если это он и есть, группе армий пора принимать ответные меры. С другой стороны, если Гелен ошибся и главное наступление русских ожидается на юге, можно немного успокоиться. В последующие дни, по мере того как масштабы и цели сталинградской операции стали очевидны всем, ее последствия для группы армий «Центр» слегка прояснились, но менее зловещими не казались. Ибо если Советы добьются успеха под Сталинградом, даже второстепенное наступление подо Ржевом представит серьезную угрозу, особенно если им будет командовать Жуков.
19 и 20 ноября русские провели рейды на участках Осуги и Вазузы, и эти рейды слишком уж напоминали разведки боем, предшествующие крупным наступлениям. Самая серьезная из советских атак состоялась 19 ноября близ Гредякино, где пехота и танки прорвали оборону 5-й немецкой танковой дивизии. Во время следующего рейда солдатами 102-й пехотной дивизии было убито 26 русских, атаковавших высоту на их участке фронта. Удалось схватить русского солдата, который притворился мертвым, чтобы избежать плена. На допросе он сообщил, что наступление назначено на конец ноября или начало декабря. В тот же день подпольная радиостанция, откуда черпал информацию русский комиссар, переметнувшийся на сторону 9-й армии, передала, что наступление в секторе 9-й армии начнется в 6:00 25 ноября (88). Хотя донесения неоднократно указывали на приближение наступления, его точная дата оставалась неизвестной. Однако русская рекогносцировочная активность и передвижения войск вскоре еще недвусмысленнее указали направление предстоящей атаки, особенно в секторах 102-й пехотной и 5-й танковой дивизий. Передвижения войск усилились между реками Осуга и Вазуза, авиаразведка показывала, что леса к востоку от реки буквально кишат войсками и техникой, плотность концентрации выявленной русской артиллерии резко возросла. И в то же время многие сведения только затуманивали картину. Дезертир из русской 133-й стрелковой дивизии появился в расположении немецкой 102-й пехотной дивизии там, где, согласно всем донесениям, была дислоцирована русская 88-я стрелковая дивизия (89). В других донесениях говорилось, что русский 6-й танковый корпус выведен с восточного фланга Ржевского выступа. Самые проницательные офицеры понимали, что сами по себе эти противоречивые сведения вполне могут указывать на предстоящее наступление: таким способом советские военачальники умышленно распространяют дезинформацию, связанную с планами операций.
В условиях поступления противоречивой информации и неопределенности фон Клюге было незачем объяснять своим командирам, как действовать. Инстинктивно они повысили бдительность и выверяли диспозиции. В 39-м танковом корпусе генерал Модель ежедневно отправлялся на передовую на легком самолете, а оттуда на гусеничном транспорте добирался до подчиненных штабов. Он передавал командирам новые сведения, лично проверял боевой оборонительный порядок и планы контрнаступления, предоставлял необходимую поддержку, демонстрировал постоянное присутствие представителей высшего командования на будущем поле боя. Командиры других корпусов, подчиненных фон Клюге, следовали его примеру.
Напряжение продолжало нарастать и в субботу, 21 ноября. Приток русских дезертиров усилился, сам по себе сигнализируя об атаке, дезертиры сообщали немецкой разведке новые предполагаемые даты начала наступления. Один назвал его началом 25 ноября, второй — 22, третий — 26. Однако прочие симптомы не подтверждали эту информацию, и полковник Бунтрок из 39-го танкового корпуса известил своих коллег из 9-й армии и группы армий «Центр», что до начала наступления еще есть время. Но уже на следующее утро были замечены тревожные сигналы. Передвижение войск противника многократно усилилось, были выявлены скопления артиллерии, еще больше русских дезертиров стали пересекать линию фронта. Эти новые перебежчики в один голос называли датой начала наступления среду, 25 ноября (90). Моделю и 9-й армии этого было достаточно.
В понедельник 23 ноября в 10:20 9-я армия телетайпом разослала подчиненным подразделениям следующее сообщение: «Согласно заявлениям дезертиров, наступление русских начнется 25 или 26 ноября. Повсюду наблюдается усиление обороны. Резервы, в том числе и верховного командования, 114 готовы к незамедлительному вводу в бой» (91). В полдень 9-я армия отдала приказ 1-й танковой дивизии перебросить оставшиеся силы с позиций западнее Сычевки и присоединиться к передовым частям, уже занявшим позиции к юго-западу от Белого. Моторизованной дивизии «Великая Германия» предписывалось усилить стрелковый полк; затем в лагере северо-восточнее Белого с одним дополнительным батальоном kampfgruppe (боевой группы) 78-й пехотной дивизии предстояло ускорить замену 5-й танковой дивизии на участке вдоль Вазузы. И фон Клюге, и Модель стремились перевести 5-ю танковую дивизию на безопасные позиции, обеспечивающие полную свободу действий, но, несмотря на это, обоим было ясно, что рокировку не удастся завершить к следующему утру. Эти меры предосторожности оказались своевременными, поскольку к вечеру понедельника русские радиостанции возобновили работу после многодневного молчания. Анализ интенсивного радиообмена позволил 9-й армии выявить присутствие новой 29-й армии русских на востоке, южнее участка Вазузы, и точнее определить положение советской 43-й армии на западе выступа. Тем не менее разведка по-прежнему докладывала, что 41-я и 43-я армии сосредоточены на направлении Духовщины, а не Белого. Уловка генерала Пуркаева сработала. К следующему дню радиоперехваты позволили командованию 9-й армии установить, что русский 6-й танковый корпус опять находится в резерве, в тылу участка Вазузы. Еще один немецкий офицер разведки предположил, что русская 41-я армия сосредоточена дальше на север, чем было принято считать до тех пор (92). Поскольку два последних предположения были именно предположениями, притом, частично верными, они принесли мало пользы немецким полевым командирам.
