Коровья смерть (Чёрная Немочь) – в славянской мифологии так звали духа смерти рогатого скота, приносящего с собой мор. Избавиться от мора скота можно было, как считалось, принеся жертву – добыть огонь трением, сжечь живьём на поленнице петуха. Также можно было прогнать скот сквозь дым, опахать селение, читая при этом заклинания, которые призывали Коровью смерть уйти.
Изображалась Коровья смерть в образе коровы, собаки или чёрной кошки. В более позднем периоде Коровью смерть стали изображать в образе скелета коровы.
По старинным поверьям, Коровья смерть никогда не приходила сама в село, а завозилась или же заносилась прохожим или проезжим человеком.
Кострома
Кострома – в восточнославянской мифологии женский персонаж, являлась воплощение плодородия и весны. Во время обрядов провода весны её изображали в образе молодой женщины, которая была закутана в белые простыни, держала в руках дубовую ветку и шла в сопровождении хоровода.
Также, было принято делать чучело Костромы из соломы и устраивать ему ритуальные похороны – сжигать или разрывать на части, после чего по чучелу проводили ритуальное оплакивание. Этот ритуал выступал в роли символа возрождения природы.
Также, по некоторым источникам дочь Купальницы и Семаргла, сестра Купалы.
С этим связана одна история, повествующая о том, что Кострома и Купала были в детстве неразлучны, и вместе бегали по полям и лугам. И вот, однажды, Кострома Купале сказала, что слышала от птиц, что далеко-далеко у речки Смородины поют птицы Сирин и Алконост. И предложила Кострома брату отправиться туда и послушать пение этих птиц. И согласился Купала с сестрой. И отправились они на следующий день к речке Смородине, ничего родителям не сказав.
И пришли они туда, и увидели птицу Сирин и птицу Алконост. И птица Алконост о радости пела, а птица Сирин пела о печали. И Купала так заслушался печальных песен птицы Сирин, что позабыл он обо всём на свете. И унесла птица Сирин Купалу в царство мёртвых, и спрятала там его на долгие годы. А Кострома, заслушавшаяся птицу Алконост, не заметила, как Сирин Купалу унесла. А когда наконец-то Кострома вокруг огляделась, то не было уже нигде её брата. И сколько бы она его не звала, не откликался он ей, был уже Купала в царстве мёртвых с птицей Сирин.
И прошло так много лет. Выросла Кострома за это время. И выросла Кострома красавицей, и многие женихи к ней сватались. Но всех она отвергала, никто ей по душе не приходился, люб не был.
И вот, однажды, плела Кострома вместе с другими девицами венки. И вдруг бог ветров Стрибог с её головы венок сдул. И попал венок в воду. И поплыл венок Костромы по течению вниз. А Кострома тогда загадала, чтобы венок нашёл жениха, равного ей, который был во всём точно как она сама.
И плыл венок по воде, всё плыл и плыл. А в это время, выплыл на лодке из подземного царства Купала, который тоже за все годы эти вырос. И вдруг видит Купала, венок плывёт по воду. Наклонился Купала, венок поднял. Плывёт Купала, и принесло его течение прямо к хозяйке венка, к Костроме. И спросил у неё Купала, её ли это венок? И ответила Кострома, что да, её это венок. И влюбились они, не узнав друг друга. И поженились они сразу же, никого ни о чем, не спрашивая, и никому ничего сказав. Только водяные и мавки были им свидетелями.
И только наутро Купальница узнала, что беда с её детьми приключилась. Что, не узнав друг друга, поженились брат и сестра. И рассказала им обо всём Купальница. И как только Кострома с Купалой узнали обо всём, сразу их счастье кончилось, не было больше им места на земле. Не могли они больше жить как супруги, но и порознь они тоже жить не могли.
И тогда, с горя Купала бросился в костёр и сгорел в нём. А Кострома с горя бросилась в лесное озеро и утопилась в нём. И стала Кострома после этого мавкой.
И тогда боги сжалились над Костромой и Купалой, и превратились Кострома и Купала в цветок. И превратились они в цветок жёлто-синий, который люди прозвали «купала-да-мавка». Позже, с приходом христианства, этот цветок стали называть «иван-да-марья», и называют его до сих пор.
А люди с тех стали праздновать праздник в ночь летнего солнцеворота, и стали ту ночь называть Купальской.
