Его лицо исказилось от бешеной ярости.
— И вот в течение восьми проклятых часов я лежу здесь, связанный по рукам и ногам, и слушаю, что я свободен… свободен… свободен…
— Это факт, Ники-бой. Вы действительно свободны и убирайтесь к чертям собачьим из моей квартиры!
Он хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и вышел из квартиры.
Я закрыл за ним дверь.
— Вы что-нибудь ели? — спросила Чарити.
Я отрицательно покачала головой.
— Что бы вам хотелось поесть? — терпеливо спросила она.
— У меня есть выбор?
— Жареная кукуруза или пшеничные хлопья, — ответила она. — Бифштекс съел Николас.
— Это ему пригодится. Что за женщина эта Лоис Ли!
— Так что же вы хотите: кукурузу, хлопья или Лоис Ли?
Я задумался.
— А что, если мы пойдём куда-нибудь поесть?
— По-моему, это чудесная мысль, — согласилась она. — Я сейчас оденусь.
Я вспомнил, что сегодня должны вернуть мебель, а я не заглядывал в свой офис, но было слишком поздно. Может, мне предъявить иск за мебель душеприказчикам Херби? Но потом решил, что не стоит, так как я неплохо заработал на этом деле. Если Лоис не забудет про те пять тысяч, которые она обещала за реабилитацию Николаса, можно будет сказать, что итог просто отличный!
Единственную нотку разлада вносила Эдел. У меня было чувство, что она не позволит мне ссылаться на неё в качестве клиента, довольного результатом работы.
К тому времени, когда Чарити была одета и готова идти, я крепко спал в кресле. Она разбудила меня, и по дороге в ресторан я пытался сообразить, почему ей понадобилось столько времени, чтобы одеть это зелёное платье.
После еды моё настроение улучшилось. Я был уверен, что четыре мартини здесь ни причём, но это зелёное платье изменило свой характер.
Когда мы приехали домой, я приготовил для нас «Смеющуюся вдову», потому что случай казался мне подходящим. Выпил бокал и совершенно отключился.
Было уже светло, когда я проснулся, посмотрел на часы и увидел, что уже одиннадцать утра. Должно быть, я проспал четырнадцать часов подряд, но у меня было утешение, что я проспал период похмелья.
Дверь открылась, и вошла Чарити, неся поднос. Она поставила его на кровать возле меня. Там был кофе, полусырой бифштекс и яйца.
— Что ты затеяла? — спросил я. — Готовишь меня к субботнему забегу на полторы мили?
— Суббота сегодня и, к твоему сведению мой агент сказал…
— Как он узнал, что ты здесь? — недовольно спросил я.
— Я звонила ему! — сказала она. — Мистера Лэмба убили вчера ночью. Это на первых страницах всех утренних газет. Ужасно… Этот Херби! А Обри Блэр…
— Я найду это сам, детка. Что там у твоего агента?
— Ну, постановка накрылась, но он получил для меня роль в четырехмесячном турне, которое начинает репетицию в Филадельфии во вторник. Так что в понедельник я тебя покидаю.
Она села на край кровати и оглядела меня с видом знатока.
— Давай-ка вернёмся к нашему завтраку — ладно? — сказала она. — С тех пор, как ты увёз меня с квартиры Вернона и до сегодняшнего утра я один раз пообедала с тобой и смотрела, как ты спишь в течение четырнадцати часов.
— Я…
— Заткнись, — сказала она холодно. — Сегодня суббота. Я сделала покупки на весь уик-энд. Здесь полным-полно еды и вдоволь спиртного. Ты спал и набирался сил. Нам ни что не мешает устроить такой уик-энд, чтобы я могла запомнить его на долгие месяцы, полные изящных молодых людей и скользких старичков, с которыми я неизбежно встречусь в турне.
— Правильно, — смиренно сказал я.
— Телефон отключён по твоей просьбе, — невозмутимо продолжала она. — Они вроде бы сомневались, что я мистер Дэнни Бойд, но я сказала им, что у меня ещё не ломался голос. Надеюсь, ты не возражаешь? И теперь, — торжествующе заявила она, — мы можем наслаждаться уик-эндом без всяких забот!
— Верно! — сказал я с воодушевлением и, сбросив одеяло, вскочил с кровати. — Куда мы направляемся и что будем там делать?
Щеки Чарити негодующе вспыхнули.
— Дэнни Бойд, — сердито остановила она. — Ты отправляешься обратно в постель!
