Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Генерал-полковник Иван Хинди родился в Будапеште в 1890 г. В 1909 г. он стал унтер-офицером в кадетской роте. Во время Первой мировой войны получил звание обер-лейтенанта и был награжден Железным крестом третьего класса, что было высокой наградой для офицера в его звании. После окончания войны стал офицером контрразведки, а в 1924 г. по результатам ежегодной аттестации, которую должен был проходить каждый офицер, о нем писали как о «решительном, зрелом офицере с открытым характером. Приветлив, отличается живым темпераментом. Обладает выдающимся умом, большим военным талантом, значительным умом и хорошей реакцией. В высшей степени старателен и трудолюбив… В бою проявил себя как храбрый, хладнокровный и бдительный командир. Личная храбрость сделала его примером для подчиненных… Является требовательным, строгим, но справедливым руководителем. Оказывает положительное влияние на подчиненных, о которых постоянно проявляет заботу. Как подчиненный исполнителен и дисциплинирован».
Несмотря на отличную характеристику, ему не удалось занять более высокую должность в армии, возможно из-за скромных результатов, которые он продемонстрировал как штабной офицер. В 1928 г. Хинди оставил службу в контрразведке и в течение четырех лет преподавал немецкий язык в Военной академии Людовика. В 1932 г. получил диплом юриста и стал советником по вопросам дисциплины и соблюдения правил чести при Верховном командовании венгерской армии (Гонвед), а позже возглавил соответствующий отдел. В 1936 г. он уже имел характеристику «блестящего» штабного работника, а в 1940 г. в его аттестации указывалось, что Хинди — это «офицер, обладающий зрелыми взглядами и кругозором, значительным чувством ответственности, высокой степенью сознательности и инициативы… способный преодолевать препятствия и имеющий верные суждения». В 1942 г. ему было присвоено звание генерал-майора, и он был назначен на должность венгерского I армейского корпуса.
Хинди сыграл важную роль во время, когда 15 октября 1944 г. Хорти выступил с предложением о прекращении огня. Тогда он по собственной инициативе арестовал своего начальника генерал-лейтенанта Белу Аггтелеки, который отдал приказ дать отпор немецким войскам в случае, если они примут решение занять Замковый холм и саму Крепость в Буде. Аггтелеки не стал даже дожидаться официального приказа о выходе из войны. Возможно, Хинди поступил так под влиянием начальника штаба у Аггтелеки подполковника Шандора Хорвата, который симпатизировал организации «Скрещенные стрелы». Когда Аггтелеки отдал свой приказ, Хорват выразил протест, а когда Аггтелеки стал настаивать на его выполнении, Хорват вышел из помещения. Через полчаса туда вошел Хинди в сопровождении двух офицеров. Как вспоминает Аггтелеки, за всех говорил Хинди: «Я приглашаю генерал-лейтенанта и весь 1 армейский корпус присоединиться к партии венгерских интересов». — «…Нет, нет и нет», — заявил я, и тогда Хинди, в свою очередь, потребовал передать командование корпусом ему. Капитан Цех тут же стремительно шагнул к моему столу и вырвал из стены телефонный провод. Он или его напарник забрал с вешалки кобуру с моим пистолетом».
Спустя короткое время Хинди выступил с обращением в адрес шестидесяти офицеров штаба:
«Здесь готовился заговор против немецких товарищей по оружию. Аггтелеки мог бы выступить против предателей, но он не сделал этого. Напротив, он стал на одну сторону с изменниками. К сожалению, регент попал под влияние клики еврейских агентов и пораженцев. Он оказался не способен отделить себя от этой преступной клики. Переданное по радио обращение является актом предательства. Возможно, сам регент даже не знает о нем, иначе он сам бы зачитал его, а не поручил сделать это простому радиокомментатору. Для того чтобы предотвратить измену, я был вынужден принять командование на себя. Надеюсь, что офицеры корпуса меня поддержат».
На следующий день Хинди официально вступил в командование корпусом, а через 15 дней ему было присвоено звание генерал-лейтенант.
Поведение Хинди повергло в шок некоторых из его знакомых. Он повсеместно пользовался репутацией скромного, спокойного человека, настоящего джентльмена, и никто не понимал, как могло получиться так, что он оказался на стороне «Скрещенных стрел». На вопрос, почему он принял командование, сам генерал отвечал:
«Я провел много времени у себя за столом в министерстве обороны, занимаясь довольно скучными и глупыми проблемами, имевшими отношение к понятию чести. Я всегда стремился быть боевым офицером, но соответствующие рапорты с моей стороны постоянно отклонялись. Но желание постоянно оставалось прежним: однажды стать боевым командиром и дослужиться на этом поприще до максимально возможного звания. События 15 октября дали мне эту возможность. Я стал генерал-лейтенантом и возглавил оборону Будапешта. Я принял это назначение, как солдат, не обращая внимания на политические вопросы и ориентацию правительства. Моя мечта исполнилась, и я готов заплатить за это жизнью».
Возможно, Хинди даже самому себе не хотел признаваться в истинных мотивах своего поведения. Маловероятно, что солдат, который никогда не был просто карьеристом, предаст своего регента и командиров, находясь во власти простых амбиций. Скорее, его решение было вызвано слепотой в отношении немцев и неприятием советской системы. Здесь Хинди явно был не одинок: многие офицеры, не испытывавшие симпатий ни к «Скрещенным стрелам», ни к немцам, поступали таким же образом. Капитан личной охраны Дьюла Фольдеш, известный в своем кругу абсолютной лояльностью по отношению к правительству Хорти, был вынужден вступить сам с собой в жестокий конфликт, получив приказ выступить против немецких союзников, и предпочел совершить самоубийство. Унтер-офицеры 2-го гусарского полка «Арпад Феделем», все выходцы из крестьянских семей Венгерской равнины, не проявлявшие интереса к политике, услышав обращение регента, направили делегацию к офицерам, которая выразила общую просьбу разрешить им вступить в войска СС, если Венгрия примет решение о капитуляции.
Хинди не был фанатиком партии «Скрещенные стрелы», но он был типичным профессиональным военным тех дней. Его взгляды сформировались под влиянием деятельности венгерской коммуны в 1919 г., а также 25 годами воспитания в духе антикоммунизма: «Для меня коммунизм означал нечто, что не несет ничего, кроме грабежей, убийств. Прежде всего это понятие было синонимом безбожия и моральной деградации». С таким заявлением Хинди выступил в ответ на вопрос в Верховном суде, где 15 октября 1946 г. он был приговорен к смерти. Он не отказался от своих убеждений даже тогда, когда успел растерять свои иллюзии в отношении немцев и все более и более стал понимать, что все жертвы не имели никакого смысла. В его официальных донесениях все более ясно виделось понимание бессмысленности борьбы. В середине января он как о свершившемся факте говорил о разрушениях в городе, а к началу февраля охарактеризовал постоянные обещания Гитлера прорвать кольцо блокады как «фантазии». В последние дни боев он даже с большей симпатией относился к советским войскам, чем к немецким. Но страх перед большевизмом и чувство бессилия не дали этому человеку занять более независимую позицию по отношению к своим союзникам. С самого момента ареста Хинди не испытывал иллюзий по поводу своей дальнейшей судьбы. Он говорил своему другу:
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
