Он окинул меня неприязненным взглядом, потом вошел в свою спальню и захлопнул дверь перед самым моим носом.
– Эй, Бердн!
Я посмотрел вниз. У основания лестницы стоял Дайер.
– Спускайтесь сюда.
Когда мы зашли на кухню, он спросил:
– Ну что, она будет есть?
– Видаль сказал, что нет. Он запер ее в спальне. Он обращается с ней, как с рабыней.
– Это их дело. У нас с вами, Бердн, есть свои проблемы.
Он стал разливать виски по бокалам.
– Видаль просил пару бутербродов и кофе, – вспомнил я.
– Понятно. А вы что будете?
– Ничего. Какие проблемы вы имели в виду?
Он поднял вверх палец и прислушался.
– Видаль спускается. Я приготовлю ему поесть, а потом поговорим.
Через пять минут он взял поднос с бутербродами и большим кофейником и вышел из кухни.
Вскоре Дайер вернулся и закрыл дверь. Подойдя вплотную ко мне, он спросил, понизив голос:
– Что вы будете делать, Бердн, если потеряете эту работу?
Я взглянул на него с недоумением.
– Вернусь на старое место. Мне это обещали. А почему вы об этом спрашиваете?
– Потому что скоро это станет реальностью. Я тоже лишусь места. С той лишь разницей, что меня нигде не ждут.
– Но почему вы так решили?
– Это только между нами, приятель… Вам я могу доверять. В общем, у Коротышки крупные неприятности. Пока он был наверху у жены, я зашел в его кабинет – относил пару документов. Так вот, на столе лежало письмо от его поверенного, Шеймена. Он сообщает, что Видалем заинтересовалось ФБР. Они подозревают его в сокрытии доходов и неплатеже налогов. Шеймен считает, что надежды выкрутиться у него нет, и советует побыстрее скрыться. Насколько я знаю, у Коротышки есть какая-то «крыша» в Лиме. Там они до него не доберутся. Но лично я не собираюсь ехать в Перу и торчать там всю жизнь.
– Он заказал воздушное такси до Сан-Сальвадора.
Лицо Дайера вытянулось.
– Черт возьми! А это еще что за комбинация. У него ведь уже почти нет денег.
– Да куда же подевались его миллионы? – воскликнул я.
– Он погорел на нескольких крупных операциях, а последняя сделка в Ливии добила его окончательно.
Дайер с опаской покосился на кухонную дверь.
– Я сообщу вам, приятель, одну тайну… Только это большой секрет. Он задолжал государству огромную сумму в виде налогов, но платить ему нечем. Так что ему придется выбирать: тюрьма или Лима. Я думаю, он выберет бегство. И назад уже никогда не сможет вернуться. Он хочет начать все сначала, отстроить свою империю. Но у него нет шансов. Сейчас уже нет. Так что я не удивлюсь, если с ним что-то случится.
– Что вы имеете в виду? – возбужденно спросил я.
– Не исключено, что Видаль просто пустит себе пулю в лоб. Он ведь очень неуравновешенный человек.
– Не могу себе представить, чтобы он покончил с собой, – сказал я. – Кто угодно, но только не он.
Дайер пожал плечами:
– Я ведь знаю его получше вас. Уверяю, это вполне возможно. Его нервы уже многие годы находятся на пределе, и в один прекрасный день просто не выдержат такого напряжения. И вот тогда ему конец. Я, собственно, давно предвидел такой финал и старался откладывать кое-что на черный день, но, к сожалению, скопил немного.
Я слушал его словно издалека. В моей голове зародилась новая мысль.
– Ладно, – сказал наконец Дайер. – Пойду наверх. Надо поразмыслить над ситуацией.
Я немного еще постоял, прислушиваясь к шуму ветра, а потом, захватив бутылку виски и бокал, вернулся в свой кабинет.
Едва я успел поставить принесенное на стол, как погас свет. Хорошо, что под рукой был фонарь, который дал мне Дайер еще утром.
Нащупав его, я щелкнул выключателем и вышел в коридор. По лестнице как раз поднимался Видаль, тоже с фонарем в руке.
– Все в порядке, Бердн. Я же сказал – о жене я позабочусь сам, а вы займитесь другими делами.
Появился и Дайер, тоже с фонарем. Видаль по очереди оглядел нас, а потом прошел по коридору и скрылся в спальне Вал.
Дайер повернулся и пошел вниз, к кабинету Видаля. В этот момент из-за двери комнаты Вал донесся голос Видаля:
– Не волнуйся, Валерия. Вот свет. Можешь прилечь, если хочешь. Только, пожалуйста, без истерик.
Я слышал глухие рыдания Вал. Это было как удар ножа в сердце.
– Я прошу тебя – перестань ныть, – резко сказал Видаль. – Принести тебе поесть?
– Оставь меня одну.
Ее голос звучал апатично и сдавленно.
– Как хочешь.
Видаль стремительно вышел из комнаты и пошел коридором, видимо, не заметив меня в темноте.
Вскоре опять показался Дайер.
– Черт, разве можно заснуть в такую ночь?
– К Гацетти не заходили? – спросил я. – Как он там, интересно.
– О, я совсем забыл о нем. А может, вы проведаете больного, Бердн?
Я стиснул зубы и собрал в кулак всю свою волю.
– Ладно. Где он?
– Четвертая дверь внизу. Ну, я пошел.
И он направился в свою спальню.
Собрав последние силы, я спустился по лестнице, дошел до двери комнаты, где был Гацетти, и прислушался. Итальянец храпел вовсю.
Я нажал на ручку двери и очутился в кромешной тьме. Прикрывая ладонью свет фонаря, я направил его на спящего.
Гацетти лежал на спине, до подбородка прикрытый простыней. Его лоб был заклеен пластырем. Он спал с открытым ртом, из которого вырывался громкий храп.
Убедившись, что сейчас Гацетти не представляет для меня непосредственной опасности, я прикрыл дверь и вернулся в свой кабинет.
Теперь весь план убийства Видаля, который раньше никак не хотел складываться в логическую цепь, вдруг четко вырисовался в моей голове. Он был основан на информации, которую я случайно узнал от Вал и Дайера. Без этого я бы вряд ли до такого додумался.
А ведь все так просто! Конечно же, убийство следует представить как самоубийство. Причины налицо: он потерпел крах, разорен, его ожидает арест. Да ведь многие люди накладывали на себя руки, имея гораздо более слабые основания. Полиция обязательно ухватится за такую версию.
И потом, дополнительный мотив – нелады с женой, а тут еще этот ураган, вызывающий депрессию и апатию. Короче, в ситуации, в которой оказался Видаль, гораздо труднее не совершить самоубийство. Полиция поймет, нет сомнений.
Правда, надо еще раз все тщательно взвесить. Так, моим свидетелем будет Дайер. Он расскажет все, что ему известно о финансовом положении Видаля, и тогда тот факт, что бизнесмен свел счеты с жизнью, ни у кого не вызовет сомнения. А я вообще буду держаться в тени – я ведь совершенно новый сотрудник, и меня даже не будут спрашивать о состоянии дел шефа.
