После событий конца августа и начала сентября 1914 года в военных кругах России укрепилось мнение о Брусилове как о талантливом военачальнике, способном правильно оценить обстановку, разгадывать замысел врага и упреждать его действия. За успешное руководство войсками в Городокской операции 19 сентября 1914 года он был удостоен ордена Святого Георгия 3-й степени.
Пока войска 3-й и 8-й армий топтались на своих позициях, войска специально созданной 11-й армии (командующий – генерал Селиванов) осадили крепость Перемышль. Овладению этой крепостью русское командование придавало большое значение, поэтому общее командование всей группировкой войск было поручено генералу Рузскому.
Крепость Перемышль представляла собой мощную систему долговременных оборонительных сооружений. Форты этой крепости были построены за 20–30 лет до войны и были вооружены главным образом устаревшими артиллерийскими орудиями. Но этих фортов насчитывалось порядка 60 единиц. Кроме того, уже после начала войны усилиями 20 тысяч рабочих крепость была приведена в боевое состояние. На подступах к Перемышлю было построено 30 оборонительных узлов, 200 огневых позиций для артиллерии, вырыто 50 километров окопов, установлено 1000 километров проволочных заграждений. Гарнизон крепости составляли бригада ландштурма, четыре пехотных полка, два саперных полка и два батальона крепостной артиллерии.
11-я армия только находилась в стадии формирования, а о самом Селиванове Брусилов был также невысокого мнения. «Это был старый человек, выказавший в Японскую кампанию не столько военные дарования, сколько твердость характера во время восстания во Владивостоке при революционном движении, охватившем всю Россию в 1905–1906 гг., – писал он. – Он был человек упрямый, прямолинейный и, по моему мнению, мало пригодный к выполнению возложенной на него задачи».
Андрей Николаевич Селиванов.
Но желание овладеть крепостью было огромным. До прибытия Селиванова командовать осадной армией было поручено генералу Щербачеву, который предложил Брусилову с ходу штурмовать эту крепость. Брусилов, видимо, помня историю со Львовом, тут же поддержал эту идею. Неизвестно, чем бы закончился этот штурм, но, пока русские войска к нему готовились, австрийская армия, с целью спасения Перемышля, 21 сентября сама перешла в наступление.
Для отражения этого наступления австрийцев Брусилов был вынужден отказаться от штурма крепости и бросить свои силы против нового противника. И на этот раз он действовал своим излюбленным методом: вместо того чтобы встретить врага хорошо подготовленной обороной, сам перешел в контрнаступление. На этот раз ему сопутствовал успех. Австро-венгерские части, наступавшие на Перемышль с юга, оказались в условиях гористой местности, на которой «глубокие колонны австрийцев, не имея возможности своевременно развертываться, должны были принимать бой при невыгодных для них условиях своими головными частями». Говоря проще – им был навязан бой в невыгодных условиях, на неподготовленной для этого местности. Но и русские войска не смогли на этой местности вести наступление. К первым числам октября обе стороны были вынуждены перейти к обороне. Брусилов писал: «Тут впервые с начала этой кампании вверенной мне армии пришлось около месяца вести позиционную войну при крайне невыгодных для нее условиях».
На других направлениях наступление противника продолжалось. Противнику удалось прорвать фронт русских войск в стыке между 11-й и 8-й армиями, и Брусилову с трудом удалось восстановить положение. До конца октября 8-я армия, твердо стоя на своих позициях, прикрывала подступы к Львову с юга. Ряды защитников постоянно таяли, но пополнений практически не было. И только благодаря вмешательству Ставки Юго-Западный фронт направил на усиление 8-й армии дополнительные части.
В конце октября воздушная разведка доложила, что противник начал оттягивать свои тылы на запад. Уже позже стало известно, что поражение войск левого фланга 4-й австро-венгерской армии под Сандомиром и переход русских войск в наступление от Варшавы на Силезию и Краков заставили командование противника 22 октября принять решение об отводе войск за Карпатский хребет. Брусилов немедленно отдал приказ о переходе в наступление. Удалось несколько продвинуться вперед, захватить новых пленных, орудия и обозы.
Вереница непрерывных боев сильно обескровила соединения 8-й армии. Брусилов пишет: «За три с лишком месяца с начала кампании большинство кадровых офицеров и солдат выбыло из строя, и оставались лишь небольшие кадры, которые приходилось спешно пополнять отвратительно обученными людьми, прибывшими из запасных полков и батальонов. Офицерский же состав приходилось пополнять вновь произведенными прапорщиками, тоже недостаточно обученными. С этого времени регулярный характер войск был утрачен и наша армия стала все больше и больше походить на плохо обученное милиционное войско»[23].
Несмотря на это, 8-я армия продолжала наступать. Она успешно форсировала реку Сан. Но противник отошел на заранее подготовленные позиции, прикрывавшие проходы через Карпаты, и занял по отношению к 8-й армии фланговую позицию. В это время штаб Юго-Западного фронта, видимо, плохо разобравшись в обстановке, прислал Брусилову приказ ускорить наступление на Краков, действуя совместно с 3-й армией. Алексей Алексеевич отказался выполнять этот приказ, направив в ответ письмо с разъяснениями. Он писал, что в это самое время его войска всеми силами уже атакуют армию противника, занявшую фланговую позицию.
Пленные австрийцы, захваченные войсками 8-й армии в Галиции.
Надо сказать, что данный отказ выполнить директиву фронта отрицательно повлиял на общую обстановку. Три корпуса 8-й армии оказались втянутыми в 10-дневное сражение в Прикарпатье. Противник же, связав корпуса 8-й армии боем, сам смог направить три свои корпуса против 3-й армии, действовавшей в районе Кракова. В ответной телеграмме командующий Юго-Западным фронтом вынужден был указать Брусилову на непозволительность самовольных действий вопреки замыслу вышестоящего командования.
И тут выяснилось, что с этим замыслом командующий 8-й армией просто не был знаком. Брусилов пишет: «Должен оговориться, что с начала войны я никак не мог узнать плана кампании». Более того, он считал, что его не знает и командующий Юго-Западным фронтом генерал Н. И. Иванов. Алексей Алексеевич полагал, что «никакого нового плана войны создано не было и войска действовали лишь случайными задачами, которые определялись обстановкой». Командующему казался очень странным тот факт, что русские войска стремились только вперед, не обращая внимания на фланги, на то, «что мы удлиняем наши пути сообщения, растягивая наши войска до бесконечности по фронту, не имея достаточно сильных резервов». Сегодня такое положение любому грамотному военному человеку должно показаться не только странным, но и преступным. Но в то время, когда опыта проведения фронтовых операций еще не было, рассчитывать на другое было сложно.
