— Нет-нет, ничего подобного, — ответил Том Колверт. — Как я говорю, это всего лишь предварительный доп… — он поспешно заменил начатое слово, — всего лишь беседа для установления, что произошло и как произошло. Простая формальность.
Леви скорбно покачал головой.
— Простая формальность, э? Как мы, немцы, начали страшиться этого выражения. Ах, но это Англия, не так ли, где подобные методы неизвестны. Да, инспектор, продолжайте. Приступайте к вашим допросам, — закончил он без малейшего иронического ударения на последнем слове.
— Благодарю вас, мистер Леви. А теперь мне хотелось бы попросить вас о последнем одолжении.
— Я намереваюсь вызвать… скажем, расспрашиваемых, завтра днем. Вы понимаете, я предпочел бы, чтобы вопросы были заданы прежде суда коронера, на котором всем им придется присутствовать. Кроме того, я предпочел бы, чтобы встреча с ними происходила здесь, в Элстри. Менее подавляюще для них, чем в Ярде, а также из-за разных процедурных причин. Сам я в любом случае должен буду вернуться сюда. Но мне понадобится комната, тихая комната. Какой-нибудь кабинет, которым не пользуются, может быть? Где-то подальше, где я могу сесть побеседовать с ними, не опасаясь, что нас прервут. Не могли бы вы сами посоветовать что-нибудь подходящее?
— Разумеется, — без колебаний ответил Леви. — Вы должны занять кабинет Рекса.
— Вздор. Он удобен, а Рекс пока в нем нуждаться не будет, увы, а я позабочусь, чтобы вас не прерывали.
— А сами вы?..
— Ах, я должен поехать в Лондон на Уордур-стрит. У меня, знаете ли, встреча с теми, кто поддерживает меня финансово. — Он выразительно потер большой палец об указательный. — Чтобы определить, можем ли мы все же спасти эту verdammte картину.
Глава десятая
В два часа на следующий день Колверт сидел за письменным красного дерева столом Рекса Хенуэя, где в коробке для входящих громоздились потрепанные сценарии, отпечатанные на машинке, а в коробке для исходящих было пусто. Прямо напротив него сидел первый подозреваемый, которого он пригласил подчиниться расспросам, сам Хенуэй. Тесно обрамляя режиссера справа и слева у его собственного стола, сидя на двух стульях-близнецах, бескомпромиссно металлических и модернистских, расположились Эвадна Маунт и старший инспектор Трабшо. Сержант Уистлер нес тактичный дозор вблизи двери.
Утром Колверт сообщил двум своим неофициальным коллегам, что, согласно медицинскому заключению, которое он только что получил из лаборатории, Кора Резерфорд действительно была отравлена. Судмедэксперт обнаружил и в пустом фужере актрисы, и внутри ее тела следы широко и законно доступного цианида, разнообразно промышленно применяющегося в печати, фотографии и гальванизации. Как он уже дал понять накануне, смерть была крайне мучительной, но также, к счастью, и мгновенной. Суд коронера состоится через три дня, но ни Эвадне, ни Трабшо являться туда не потребуется. Чистая формальность в процессе следствия — коронер тут же отложит заседание.
Теперь молодой инспектор был готов сосредоточиться на Рексе Хенуэе.
— Ну, мистер Хенуэй, — сказал он, — надеюсь, вы извините мое вторжение сюда. Это мистер Леви любезно предложил мне воспользоваться вашим кабинетом.
— И очень хорошо, инспектор. Кабинет этот мой только в том смысле, что мне приходится… пришлось работать над фильмом в павильоне рядом. И я не могу не чувствовать, что при таком обороте событий очень скоро это будет кабинет какого-то другого режиссера.
— Да-да, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Тем не менее примите мою благодарность. Просто разрешите мне объяснить, зачем все это. Мне кажется, было бы полезно задать вам — вам и еще кое-кому, следует мне добавить, — кое-какие предварительные вопросы об этом жутком происшествии, пока все подробности еще свежи в вашей памяти.
— Ну, вряд ли я их так быстро забуду. Но я понимаю, насколько значимыми для вас могут оказаться непосредственные впечатления свидетеля. Однако не могу ли я спросить…
— Да?
Хенуэй повернулся взглянуть на двоих, сидящих у стола.
— Простите меня за прямолинейность, но кто эти люди, собственно говоря? Ведь они, разумеется, не из полиции?
— Нет. То есть этот джентльмен, — он указал на Трабшо, — полицейский в отставке, старший инспектор Трабшо из Скотленд-Ярда, а эта дама, — он протянул руку в направлении романистки, — мисс Эвадна Маунт, писательница, знаете ли.
Хенуэй вежливо поклонился романистке.
— Разумеется, разумеется. Я заметил вас вчера днем в павильоне и даже спросил себя, где я мог видеть вас прежде. Вы ведь были близкой подругой Коры, если не ошибаюсь?
— Была, да.
— Примите мои соболезнования. Для вас ведь это должно быть особенно тяжело.
Колверт снова взял дело в свои руки.
— Вас удивляет, почему они здесь, а потому я просто скажу, что вчера мы в кафетерии втроем обсуждали случившееся, и во время нашего разговора и мисс Маунт, и мистер Трабшо высказали несколько интересных соображений. Поэтому я спросил, не согласятся ли они поприсутствовать здесь — абсолютно неофициально, — пока я буду вести расспросы. Если у вас есть какие-либо возражения против их присутствия, вам достаточно просто сказать…
— Нет, ни малейших. Я приветствую все, что угодно, лишь бы это способствовало раскрытию столь ужасного преступления.
— Отлично. Значит, с вашего разрешения мы можем продолжать. Вы — Рекс Хенуэй, — режиссер «Если меня найдут мертвой»?
— Именно так.
— И стали им, насколько я понял, после смерти Аластера Фарджиона?
— Именно так.
Неожиданно вмешалась Эвадна Маунт:
— Можно мне, инспектор?
Хотя Колверт ничего против не имел, он тем не менее слегка растерялся. Бесспорно, он сам пригласил романистку вместе со своим прежним начальником принять участие в допросах, но он не ожидал, что она так незамедлительно, почти до неприличия незамедлительно, примет его приглашение. Однако, заметив искорки в глазах Трабшо, словно подразумевавшие «мне следовало предупредить вас», он сказал только:
— Прошу вас, мисс Маунт.
— Мистер Хенуэй, — спросила она, — не правда ли, вы стали режиссером этого фильма при несколько необычных обстоятельствах?
— Правильно ли я понял, — спросил Хенуэй, — что, употребив слово «необычный», вы подразумеваете обстоятельства смерти мистера Фарджиона?
— Да, отчасти. Но, собственно, я подумала о крайне необычном завещании, которое он оставил в своей лондонской квартире.
— Завещание? — сказал Колверт. — Это еще что? Ни о каком завещании я не слышал.
— Может быть, — невозмутимо сказала романистка, — мистер Хенуэй пожелает объяснить?
— Мисс Маунт абсолютно точна, инспектор. Завещание было. То есть есть… странный, иначе его не назвать, документ, который Хэтти, супруга мистера Фарджиона, нашла среди его бумаг после его смерти.
