— Вы взгляните, сколь удачно сочетаются здесь функции простого письменного стола и шкафчика для бумаг! Чудесный симбиоз!
Володька попытался улизнуть, но Ирина преградила ему путь.
— Вы меня удивляете, мужчина! — Она повысила голос. Посетители оглянулись, охрана встала в стойку. — Вы внимательно вещь разглядывали, но не хотите обсудить ее художественные достоинства! А я чувствую, вы — настоящий коллэкционэр!
— Я… я не против, но мне… — Володька отчаянно боялся привлечь внимание окружающих.
Ирина это знала и этим воспользовалась. Она понизила голос и таинственно прошептала:
— А вам известна необыкновенная история бюро? Вы знаете, почему его так высоко оценили и почему за него на аукционе сойдутся врукопашную?
— Нет, нет! Не знаю!
Володька едва не закричал от возбуждения, но сумел сдержаться. Инстинктивно следуя заданному психованной незнакомкой таинственному тону, он перешел на полушепот. Он от кого-то слышал, что сумасшедшим следует поддакивать, соглашаясь с ними, чтобы не вызвать эмоциональный всплеск. Под «всплеском» подразумевалось, несомненно, битье стекол и нанесение увечий собеседнику. А ненормальная тетка явно знала то, что ему позарез необходимо знать.
Не идти же в библиотеку, в самом деле!
— Я слушаю вас очень внимательно, — самым вкрадчивым и нежным шепотом зажурчал Володька на ухо «птице-какаду», как он мысленно прозвал собеседницу. — Мне все это крайне интересно. Ах, как интересно вы говорите, как захватывающе!
Ирина гордо выпрямилась и постаралась покраснеть. Покраснеть не получилось. Тогда она поправила шляпку, поддернула чертовы перчатки, пробежалась пальцами по всем бантикам на кофточке, щелкнула замком на сумочке и выставила в разрез колено. Володька терпеливо ждал окончания манипуляций. Завершив приготовления, Ирина энергично схватила его за локоть и подтащила к перилам, за которыми устроилось бюро, солидное и мрачное, как семейный склеп преуспевавшего до победы пролетариата купца-виноторговца.
— Вы, мужчина, обратили внимание на табличку? Вон там, около изящно изогнутой ножки? Да не моей ножки, а бюро! Что вы, в самом деле? Хотя, конечно, спасибо… Что там написано?
— «Бюро наборного дерева, в стиле рококо, оригинальный черный лак, инкрустации перламутром, позолоченные бронзовые накладки, работа Дж. Хеплуайта», — огласил несчастный Володька. — Я уже читал это. Очень познавательно, но…
— Первый признак интеллигента — уметь читать буквы. — Ирине блестяще удалась ядовитая интонация. Стоявший неподалеку охранник фыркнул. — А теперь потренируемся в чтении цифр. Цифры, как известно, составляют числа, а числа — даты. Прочтите число на бирке!
— «1780». В долларах?
— В годах от Рождества Христова. Время — самая твердая валюта. У кого его достаточно, тот владеет миром, — изрекла Ирина и торжественно подняла руку в перчатке цвета свежемороженой наваги. — Слушайте сюда!
Она оглянулась по сторонам, заставила Володьку пригнуться и зашептала таинственной скороговоркой:
— Король английский Георг Третий получил сей предмет в подарок от Лондонского сообщества торговцев парусиной. Представляете? Король! Купчишки преподнесли бюро в приливе благодарности за послабления в налогах. Впоследствии, сидя за бюро, король Георг принял историческое решение пойти на заключение Версальского мира и признать независимость Североамериканских Соединенных Штатов.
Володьке хватило образования понять, что эта meuble, плохо приспособленная к высоким требованиям русского бизнесмена новой формации, некогда находилась в собственности высочайшей особы. Да еще постоянно прописанной в Англии. Аленин муж почувствовал смутное томление.
Ирина, мало обеспокоенная точностью деталей и нацеленная на результат, продолжала нести ахинею:
— Король Георг оказал монаршую милость великому адмиралу Нельсону, направив на его корабль в числе прочих подарков это приспособление для сочинения писем. Бюро находилось на флагманском корабле в день Трафальгарской битвы. Кто знает, если бы канониры, служившие при тяжелых пушках на корветах французов и испанцев, не мазали, как дети, то бюро оказалось бы на дне Атлантического океана. А так погиб один адмирал.
Бюрография вызвала живейший интерес у посетителей, и вокруг Ирины образовался кружок слушателей. Особенно ее раздражал один старец. Чтобы лучше слышать Ирину, он приставил к уху сморщенную ладошку и очень широко раскрыл беззубый рот. Ирину мутило, но она стойко продолжала:
— История умалчивает о том, каким путем бюро перекочевало в обоз генерала Веллингтона, но достоверно известно, что, сидя за ним, генерал отдавал свои гениальные распоряжения относительно дислокации войск под Ватерлоо. Чем там все закончилось, вам, мужчина, известно?
— Еще бы! Наполеона арестовали и в железной клетке отправили на остров Зеленой Галины. Это и дети знают! — решил блеснуть эрудицией Володька, победно оглядев окружающих. Те выслушали замечание и на всякий случай немного отодвинулись. Их можно понять. Они не знали, что Володька сам боится.
— Вроде того, — не моргнув, согласилась Ирина. — По утверждениям английских ученых, Веллингтон подарил бюро маршалу Кутузову за «поддержку, оказанную в битве с французским тираном». Бюро пропутешествовало много тысяч километров из Франции в Москву. Представляете: пережило битву на море и грандиозное сражение на суше, но под Смоленском едва не было погублено маршальским денщиком, страдавшим многодневным запоем. С пьяных глаз тот собирался обменять раритетную мебель на штоф разбавленной водки у содержателя придорожного трактира. Там бы и разнес редкую вещь в щепки первый загулявший ямщик. К счастью, неверного слугу разоблачил камергер. Тот стукнул на денщика боссу, маршалу Кутузову. Денщик был нещадно порот. Бюро обосновалось в московском доме маршала.
«Боже мой, боже мой!», — лихорадочно думал Володька. — На сколько потянет эта штука? Я рехнусь сейчас! Где мне взять такие деньги? В долг просить — значит сразу напороться на вопрос: «Зачем?» От крыши ничего не скроешь. Что делать?»
Ирина с удовлетворением отметила бледный вид собеседника, появление испарины на лбу, нервное похрустывание пальцев. «Ура, действует! Хорошо, что сын торчал в зоопарке и учился кормить тушканчиков. Вот потеха, если бы застал меня в обнимку с учебником по истории для средней школы!»
— Мы подошли к финалу. С тех времен и до наших дней бюро поменяло множество владельцев, но все они как один — личности известные, исторические. За ним жены декабристов составляли списки теплых вещей; Лев Толстой отчаянно ругался над рукописью «Войны и мира», путаясь в русском и французском; Некрасов сочинял жалостливую просьбу об авансе для покрытия карточного долга; Куприн опрокинул на полировку стакан красного бессарабского вина, потянувшись дрожащей от алкоголизма рукой за бутербродом с селедкой и чухонским сливочным маслом. Проклятие царской династии, Гришка Распутин, развел в бюро тараканов из-за прескверной манеры держать в ящиках серебряную флягу со сладкой мадерой и тарелку пирожных. Тараканов смогли вывести лишь терпкие запахи махорки и хорошо смазанного нагана, когда бюро попало в наркомат по борьбе с бандитизмом и спекуляцией, в кабинет к одному из заместителей польского «рыцаря» русской революции Феликса Дзержинского. Сложно установить, как предмет попал к нынешним владельцам. Да и не важно это.
