– Да, но у Черчилля не могло быть никаких отношений с Чакой, – заметила Эми. – Он родился почти через пятьдесят лет после смерти Чаки.
– Вот именно, – отвечал ей служитель. – Мы то и дело говорим это нашим любопытным гостям. А однажды после такого визита у нас исчез один из самых ценных экспонатов. Большой щит Чаки. В тот день мой отец был как раз на службе, и с тех пор он так и не может себе этого простить.
– Люди взяли этот щит? – спросил его Дэн, протягивая ему открытку с Чакой. – Похож?
– Похож, – кивнул мистер Коул.
– А эти люди… их было типа много? – спросил Дэн. – И они были типа очень большие, очень шумные и очень громко командовали?
Старик почти доковылял до них, ворча хриплым трескучим голосом.
– Зачем вам знать о Черчилле? – строго спросил он.
– Папа, прошу тебя, это же дети, а не воры. – Мистер Коул повернулся к ним с извиняющейся улыбкой. – Мой прадедушка, папа моего деда, был знаком с Черчиллем.
– Черчилль был скользким типом, – снова заговорил старик. – Он был помешан на Чаке. Вот ради чего он приехал в ЮАР. Да, да, а не для того, чтобы работать военным корреспондентом. И не для того, чтобы воевать. А чтобы найти изипхо!
Дэн бросил быстрый взгляд на сестру, потом снова на старика, чьи глаза наливались кровью.
– Изипхо?
– Да, это то, что Чака подарил европейцам, – продолжал старик. – Они вылечили его с помощью своих лекарств, а он думал, что это была колдовская сила. Но и они тоже все время что-то искали. И это что-то было у Зулу. Что-то, что взяли европейцы и из чего сделали зелье. Говорят, от этого они стали еще сильнее.
Дэн видел, что Эми думает о том же, о чем и он, – очень похоже на Кэхиллов.
– З-зелье? – переспросила Эми.
– Да чушь все это! – отрезал старик. – Но они говорили, что Чака, вероятно, один из них. Член их семьи. И Чака верил им! А верить никому было нельзя! Чаке следовало дать Финну аниклву!
– Папа, пожалуйста, давай не будем начинать все сначала, – перебил его мистер Коул, беря отца под локоть и виновато пожимая плечами. – Идите, смотрите все, что вам надо.
* * *
– Томасы! – повторяла Эми, глядя из окна машины. – Это конечно же о них говорил мистер Коул.
– Ага, наши воротилы интересовались и Чакой, и Черчиллем. Все сходится!
– И стащили щит, на котором «случайно» оказался герб клана Томаса, – продолжал Дэн, с головой уйдя в биографию Чаки.
– А помните, как мистер Холт все кричал, что другие Холты находили ключи, и все такое? Я тогда не поверила ему, я думала, что у него просто мания преследования. А по-видимому, так на самом деле оно и было. Может быть, эти люди, что ограбили музей, и есть те самые, что нашли ключ?
– Финн, так… Есть! Я нашел его. – Дэн раскрыл книгу на нужной странице. – Это и есть тот чувак, про которого нам говорил старик. Его зовут Генри Фрэнсис Финн. Чака был тяжело ранен в бою, и этот чувак давал ему лекарства и к тому же снабжал его племя оружием. И Чака был так ему благодарен за это, что разрешил бриттам тусоваться на территории своего Зулусского царства. А потом все испортилось. И основательно. А спустя много лет этот Финн просто-напросто оклеветал Чаку в своей книге. Он написал про него, что он был монстром и чудовищем.
– Правильно, Англия стремилась колонизировать ЮАР, чтобы захватить ее алмазные копи, – сказала Эми.
– Вот именно! – подхватил ее мысль Дэн. – Но Чака был героем и без всяких там европейских ружей! До него африканские племена воевали только с такими длинными копьями. Пустят копье и ждут… ждут… а оно все летит… и летит… Типа, э-э-эх, одно копье полетело… второе… а может, пока кофейку? А Чака сказал им: нет, так не пойдет, Хосе, а может, и не Хосе, а его южноафриканский эквивалент… Так вот… он и говорит им: короткое копье – хорошее копье! Подходишь прямо к смрадному телу врага и в упор его – бац! Бум! А-а-а-у-у! О-о-о-о-о…
– Ты не задумывался о писательской карьере? – спросила Нелли.
– А там случайно не пишут, что такое изипхо? – спросила Эми.
– Ответ отрицательный… – сказал Дэн.
– Дэн… – снова позвала его Эми, – послушай, а ведь и Финн и другие европейцы говорили Чаке, что он член семьи. Это нам старик рассказывал. Так, значит, Чака все-таки был Кэхиллом, как ты думаешь? Не по крови, а потому что они что-то подарили друг другу. Это изипхо.
* * *
Доверившись Карлосу и послушно следуя его указаниям, Нелли вела машину в сторону точки пересечения координат – 29.086341 / 31.32817. По пути им то и дело попадались небольшие африканские деревеньки с круглыми глинобитными хижинами под соломенными крышами, с полуразрушенными деревянными коровниками, а также стада коров, возвращающиеся с пастбищ, и рабочие, занятые изготовлением глиняных кирпичей, уложенных в аккуратные красно-коричневые стопки. Нелли смотрела перед собой во все глаза, чтобы случайно не наехать на местных женщин, невозмутимо несущих на голове связки хвороста величиной с целое дерево. И на школьников на уроке под открытым небом, провожающих скучающими глазами «Юго» и в этом как две капли воды похожих на американских детей.
«Дороги не обнаружено, – невозмутимо объявил Карлос. – Сделайте первый поворот направо».
Нелли встала у обочины. Там, у обочины, собралась целая толпа людей. На земле были расстелены яркие покрывала. На них лежали груды одежды, бус, статуэток, всевозможных изделий и мисок с продуктами. Вокруг по периметру стояли еще люди. Одни пели, другие танцевали. Вокруг носились и играли дети. Тут же сидели старики, словно какие-то царственные особы. Все суетились вокруг них и подносили им разные блюда, развлекая их кто во что горазд. Кто-то был одет по-европейски, кто-то по-африкански – их наряд украшали яркие перья, телячьи шкуры и расшитые бусинами платья.
– Уличная ярмарка, – пояснил Дэн, – только без улиц.
– Савубона! Добро пожаловать! – закричал им один из продавцов.
Это был юноша в наряде из леопардовой шкуры и таком же головном уборе. Он говорил на ломаном английском с явным британским акцентом.
– Бусы, статуэтки, еда. Присоединяйтесь! Меня зовут Мондли. Мондли на языке зулу означает «тот, кто кормит». А как вас зовут?
– Дэн, – сказал Дэн. – Дэн на языке американцев означает «тот, кто ест». А по какому поводу праздник?
– День пенсионера! В нашей общине старики получают пенсию раз в месяц. И мы уважаем своих стариков. Поэтому каждый раз в день пенсии мы устраиваем для них праздник – и они покупают наши вещи.
Мондли рассмеялся и протянул Эми расшитую бисером юбку.
– Для юной леди?
– Это… это скорее в стиле Нелли, – ответила она.
Но Нелли смотрела куда-то вдаль.
– А-а-а… чуваки? Если верить Карлосу, нам туда.
