Звонит домашний телефон, НИКИТА хватает трубку:
НИКИТА: – Да! Здравствуйте… да…спасибо… где?… записываю… Ну, слава Богу, а то мы уже волнуемся… Сегодня можно? … До девяти успеть…. Понял… Спасибо, до свидания! (ХЕЛЬГЕ): – Его прямо на улице опять поясница «двинула», да так, что вообще пошевелиться не смог – ему скорую вызвали, увезли в четырнадцатую больницу. Это где? Забыл спросить адрес … врач дежурный звонил…
ХЕЛЬГА: – Сейчас посмотрю в интернете, собирайте вещи. И такси вызову (направляется в комнату НИКИТЫ).
НИКИТА: – Уколов каких-то наставили, боль сняли, но говорят, надо полежать сколько-то, посмотреть, что к чему. Сейчас он нормально, но надо привезти тапочки там… щетку зубную, зарядку для телефона – у него и правда батарея села… Муха! Иди сюда!
Выходит МУХА из комнаты, вынимает наушники от плейера:
МУХА: – Чего еще?
НИКИТА: – Собери отцу вещи, он в больницу попал с острым радикулитом, только шустро давай, мне надо до девяти успеть, потом закроют, а он там весь в костюме, такой неземной, и без гигиенических средств к существованию. Кружку не забудь и ложку, а то у них там из посуды – только кружки Эсмарха и чашки Петри…
МУХА: – А чё я-то сразу? Сам не можешь? Иди и возьми. (Уходит в свою комнату, вернув на место наушники)
НИКИТА: – Ладно, некогда с тобой препираться. Хельга, помоги мне, пожалуйста: собери, что нужно, в ванной.
ХЕЛЬГА быстро ходит, складывает в пакет щётку, кружку, ложку. НИКИТА из комнаты ВЛАДИСЛАВА приносит какие-то вещи, складывает в пакет, кладет туда же тапочки.
ХЕЛЬГА: – Ник, возьми ему пузырёк с растиранием – он из темного стекла, поищи там, в комнате.
НИКИТА (из комнаты): – Ага! Нашел, взял… Что из одежды, как думаешь?
ХЕЛЬГА: – Известно, что: ночной колпак и розовые носки с кисточками.
НИКИТА: – А почему розовые?
ХЕЛЬГА: – Ну, бери красные с помпошками…
НИКИТА выходит из комнаты, несет пакет с одеждой, кладет туда же приготовленное ХЕЛЬГОЙ. Звонит телефон. ХЕЛЬГА берет трубку.
ХЕЛЬГА (в телефон): — Хорошо, спасибо, сейчас спускаемся. (НИКИТЕ) – Такси уже внизу, черная машина номер четыреста семнадцать. Вот адрес (дает НИКИТЕ клочок бумаги).
НИКИТА: – Бегу, пока!
Уходит.
Едва за НИКИТОЙ закрывается дверь, из комнаты выходит МУХА с большой сумкой, уже полной, иначинает поспешно спихивать вещи из прихожей: верхнюю одежду, шарфы, обувь – во вторую, такую же огромную, сумку … Делает все это она нервно, порывисто, все падает у нее из рук, создает шум. МУХА вроде бы даже всхлипывает. ХЕЛЬГА несколько секунд молча наблюдает за всем этим, потом делает движение, чтоб уйти к себе в комнату…
МУХА (грубо, с вызовом): – Чего смотришь? Боишься, как бы я лишнего чего не прихватила?
(ХЕЛЬГА молчит, смотрит на МУХУ спокойно, с жалостью).
МУХА продолжает метаться и сбрасывать в сумку вещи:
МУХА: – Не волнуйся – мне вашего ничего не надо! Размерчик не тот! А захочу – так и возьму, я не святая. Думаешь, ты ему нужна? Не нужна! Ты – старуха уже. А за мою молодость платить надо! Платить! Он думает, купил шубу несчастную, свозил один раз в Италию – и можно расслабиться. Вечно ему – то некогда, то устал, то мои друзья и клуб не нравятся. Оперу ему подавай! А что опера? Стоит толстый, старый идиот на сцене, глаза закатил и горланит что-то – ни слова не понятно, сплошные завывания…
(ХЕЛЬГА стоит, кивает слегка, немного улыбается.)
МУХА пытается застегнуть набитую сумку, пыхтит, надавливая коленом:
МУХА: – Сидит дома…уф…как приколоченный: то у него очередная срочная работа, то – внеочередной… уф… радикулит! Надоело!
МУХА выпрямляется, упирает руки в бока, смотрит в упор на ХЕЛЬГУ:
МУХА: – Меня, между прочим, давно однокурсник замуж зовет. И не какой-нибудь: у него отец – депутат, квартира своя – не чета этой дыре, и дом на Валютке! И отдыхать он ездит не в четыре звезды!
(ХЕЛЬГА молчит, только высоко поднимает бровь.)
МУХА: – А вы что все хотели? Чтоб я молодость свою потратила около его постели, растирая его какой-то вонючей гадостью и горшок подавая?! Дудки! Не на ту напали!
МУХА швыряет ключи, вытаскивает сумки за входную дверь. В это время звонит ее мобильный телефон.
МУХА: – Алло! Приехал? Хорошо. Поднимайся на шестой этаж, надо вещи мне помочь донести…нет, я их уже вынесла из квартиры, уже всё вынесла! Давай скорей!
Хлопает дверью. ХЕЛЬГА остается одна.
ХЕЛЬГА (задумчиво декламирует вслух):
– Вокруг – любви моря и океаны,
А мы – по берегам едва живем:
Кому-то море разъедает раны,
А кто-то плавать не умеет в нем…
Бедная девочка… Переходящее красное знамя капиталистического соревнования… Счастья тебе, если ты знаешь, в чем оно состоит…
Картина вторая
В квартире Ореховых. В общей комнате за красиво сервированным столом – ХЕЛЬГА И НИКИТА. Накрыто для праздничного обеда. ХЕЛЬГА читает, НИКИТА пишет смс в мобильнике. Входит ВЛАДИСЛАВ. Он очень смущен, не знает, как себя вести. ХЕЛЬГА откладывает книгу, НИКИТА отрывается от телефона.
НИКИТА: – Добро пожаловать в харчевню «Три пескаря»!
ВЛАДИСЛАВ: – Да уж, за неделю хоть и с вашими пирожками, но соскучился даже просто по родным тарелкам.
ХЕЛЬГА: – Ну, садитесь все. Ник, открывай шампанское, будем отмечать обретение свободы. Телодвижений.
НИКИТА открывает и разливает шампанское, все чокаются…
НИКИТА (искренне, недвусмысленно): – За свободу!
ХЕЛЬГА (лукаво): – За свободу!
ВЛАДИСЛАВ (смущенно, но с явным облегчением): – За свободу!
ХЕЛЬГА (всем накладывает на тарелки): — Экспериментальный салат, рецепт на работе рассказали.
ВЛАДИСЛАВ (с набитым ртом): – М-м-м-м…вкусно… Хельга, ты превзошла не только себя, но даже этого…как его?…твоего любимого крысеныша из мультика… как его бишь?
ХЕЛЬГА: – Моего кумира зовут Реми, прошу всех запомнить! Спасибо за похвалу, я готовила с вдохновением…
НИКИТА: – … и с моей помощью!
ВЛАДИСЛАВ: – Н-н-да? И как ты помогал?
НИКИТА: – А я ушел и не путался под ногами с дурацким вопросом «когда поесть дадут?»
Смеются.
ВЛАДИСЛАВ (ХЕЛЬГЕ, кивая на отложенную ею книгу): — Что читаешь?
