Помнится, как молодые пронырливые люди стали энергично обхаживать профсоюзные организации, объединения пенсионеров, детские коллективы, т. е. те структуры, где можно было получить сразу пакеты ваучеров. Пара таких архаровцев выбрала в качестве мишени военнослужащих-отставников. В помещении, которое занимала ветеранская организация Министерства обороны, расположенном на втором этаже здания буквально напротив собора Василия Блаженного, эти молодцы усиленно уговаривали сдать приватизационные чеки в фонд, который они намеревались учредить. Мне довелось представлять на тех собраниях интересы группы пенсионеров - офицеров КГБ. Молодые люди соловьями заливались, расписывая перспективы выгодного вложения, но упорно уходили от ответов на конкретный вопрос, куда и в какие предприятия они думают вложить собранные ваучеры. Ясно было, что им надо было просто забрать наши бумажки. Клянясь в своем искреннем желании освободить пожилых пенсионеров от хлопот по реализации ваучеров, они с поразительной настойчивостью требовали для себя поста коммерческого директора планируемого фонда с правом подписи всех финансовых документов. Мне была предельно ясна их конечная цель и, публично высказав свою точку зрения, я просто ушел с собрания. Потом мне стало известно, что и в других организациях технология обмана была такая же.
Как бы там ни было, влекомые той логикой, которая вложена в поговорку: "Лучше синица в руке, чем журавль в небе", люди шли и получали ваучеры, хотя некоторые левые политики и призывали бойкотировать ваучеризацию, не брать ваучеры, не продавать свою совесть за чечевичную похлебку. За период с октября 1992 по февраль 1993 г. было выдано в общей сложности 144 миллиона приватизационных чеков. Если верить статистике правительства, то получается, что 97% населения согласилось принять эту заведомо проигрышную игру. Я сам, как и большинство соотечественников, получил эту бумажку, но, предчувствуя масштабы и глубину аферы, не стал никуда сдавать или продавать свой ваучер и сохранил его как вещественное доказательство всенародного обмана.
Кое-кому удалось выскользнуть из-под ваучерного сапога А. Чубайса и его заморской команды. Вся Москва решительно воспротивилась планам ваучерной приватизации. Вес - экономический и политический - мэра Ю. Лужкова был в то время огромен. Его вклад в победу в августе 1991 года был велик не на словах, а на деле, и Б. Ельцин не мог рисковать его дружбой, тем более что впереди уже виднелись сполохи новых острых конфликтов. У Лужкова была своя команда, обладавшая завидным аппетитом, и он вовсе не собирался отдать свою вотчину на разграбление А. Чубайсу. (Тип московского, лужковского, лихоимца незатейлив: он берет взятки за любое бюрократическое содействие в решении совершенно обычных законных имущественных или сервисных операций. Например, по жалобе одного из бизнесменов был арестован руководитель Дирекции единого заказчика по капремонту и эксплуатации жилого фонда Южного округа столицы Владимир Кочетков. Он вымогал крупную взятку за подряд на установку системы уличного освещения в округе. В ходе следственных действий, последовавших за арестом этого муниципального чиновника, выяснилось, что при зарплате в несколько тысяч рублей (200-300 долларов) он имел в Москве трехэтажный особняк с сауной, биллиардной, гаражом с тремя дорогими иномарками автомашин, кроме хорошей трехкомнатной квартиры. В особняке был обнаружен тайник с 70 тыс. долларов, 120 тыс. рублей и кучей дорогих украшений. Кроме того, из изъятых документов видно, что у него на счетах в Швейцарии лежат еще 785 тыс. долларов. И это рядовой муниципальный чиновник, но его поведение - типовая норма. Метастазы тянутся вверх - в префектуру, в мэрию).
Между ними разгорелась довольно острая полемика, в ходе которой Ю. Лужков не особенно выбирал выражения, критикуя приватизационный курс Чубайса. Обе стороны понимали, что их критическая несдержанность может стать побудителем общественной активности. По решению Б. Ельцина Россия была отдана на откуп Чубайсу, а Москва оставлена Ю. Лужкову. Конечно, это была основательная зуботычина по самолюбию главного приватизатора, но его подручные нашли слова утешения для своего шефа: "Проигрыш одного сражения не значит поражение в войне. Ты мудро поступил, оставив Москву. Ты достоин славы Кутузова".
Но совсем недавно, уже в 2000 году, я узнал, что не только Москва сумела избежать приватизации по Чубайсу (умеет наша "свободная демократическая" печать мужественно молчать в тряпочку, когда ей скажут), но и, например, Башкирия. Там были приняты свои оградительные меры. Стоимость одного ваучера была определена не в 10 тыс., как в остальной России, а в 40 тыс., что, безусловно, ближе к истинной доле каждого гражданина в общенародной собственности. Чубайсовские приватизационные чеки, по существу, были объявлены вне закона, ибо в соответствии с указом Верховного совета Башкирии они не принимались в качестве платежного средства на территории республики. Все четыре миллиона выпущенных башкирских ваучеров были заложены в компьютеры, и их прохождение через различные аукционы находилось под контролем правительственных органов. В результате ни один из так называемых "олигархов" не смог создать себе надежный плацдарм в экономике Башкирии.
В данном случае сыграла свою положительную роль национально-сепаратистская позиция башкирского руководства, воспользовавшегося великодушным предложением Б. Ельцина: "Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить". Они рассуждали так же, как и московские воеводы: "Зачем отдавать на разграбление Чубайсу то, что можно прибрать к своим рукам". Но в целом страна оказалась отданной, как военный трофей, на разграбление победителей.
Торопливость приватизаторов перерастала в болезненную лихорадку. Когда им померещилось, что население недостаточно быстро освобождается от выданных ему ваучеров, были приняты административные меры, насилие по изъятию этих бумажек. Объявили, что они имеют свою платежную силу только в течение трех месяцев - до 31.XII.1993 г., после чего будут считаться аннулированными. Надо было поставить какой-то временной предел, за которым должна была начаться распродажа имущества.
Вся ваучерная афера не раз критиковалась в печати. Поскольку приватизационные чеки были помечены только номерами, контролировать которые просто невозможно на территории страны, то никто не скажет, сколько же их было отпечатано всего, куда девались около пяти миллионов чеков, которые так и не были взяты гражданами, протестовавшими таким образом против всей этой затеи. Поступила информация, что ваучеры, однажды побывавшие на аукционах, затем вновь возвращались в оборот. Такие операции могли повторяться неоднократно. Очиститься от этих достаточно обоснованных подозрений можно было бы только одним способом: опубликовав официальные данные о цене, по которой было продано каждое предприятие или иной объект экономической деятельности в ходе чековых аукционов. Тогда было бы просто сравнить стоимость всех эмитированных ваучеров с суммарной выручкой за проданные предприятия. Но делать этого никто не собирался. В целом надо сказать, что вся приватизация - крупнейшая и важнейшая государственная акция 90-х годов прошла при почти полном замалчивании ее со стороны государственных ведомств, занимавшихся ее осуществлением, прессы, правительственных контрольных структур.
Для проведения в жизнь политики разгосударствления экономики были созданы два основных органа - Государственный комитет РСФСР по управлению государственным имуществом (юридически был образован постановлением Совета министров РСФСР еще в январе 1991 г. и Российский фонд федерального имущества (РФФИ). Госкомимущества был основным органом власти. В его задачу входило составление ежегодных программ приватизации государственного и муниципального имущества (по существу составление списка приватизируемых предприятий), определение круга предприятий, которые не подлежали приватизации по соображениям национальной безопасности либо особой важности для государства. Это ведомство должно было следить, чтобы все действия в ходе приватизационного процесса не выходили за рамки правового поля, имевшегося в стране на тот момент.
