Однако нынешняя волна аудиторских скандалов в США может привести к пересмотру этих взглядов. Разумеется, ни одна система не обходится без скандалов и злоупотреблений. Тем не менее существенным здесь является крупный провал именно тех принципов регулирования, благодаря которым и существует прозрачность, обеспечивающая превосходство англоамериканской системы. Как мы уже отмечали, в рамках нынешнего либерального контролирующего режима, дружелюбного к корпорациям, задача надзора за честностью менеджмента доверена аудиторским компаниям, которым разрешается оказывать другие платные услуги тем же самым руководителям, за которыми они должны надзирать в интересах акционеров. Как эти аудиторские фирмы, так и деловые круги, с которыми они вступают в такие взаимоотношения, играют видную роль в формировании новых политических эллипсов, описанных в главе IV.
В 2002 году американское правительство, явно нарушая международные договоренности, ввело новые тарифы и квоты на импорт стали с целью защитить собственную металлургическую отрасль. Этот шаг значительно ослабил образ американской экономики как пример превосходства свободной торговли над отраслевой политикой. Настало время для контратаки на англо-американскую модель со стороны всех тех, кто в 1990-е годы был загипнотизирован видимым преимуществом ее методов контроля, ориентированных на защиту акционеров. В частности, настало время для Европейского союза отказаться от слепого подражания Америке.
Сам по себе ЕС вряд ли может служить впечатляющим образцом демократии. Хотя предшествовавшее ему Европейское экономическое сообщество появилось на свет в эпоху расцвета послевоенной демократии, оно задумывалось в первую очередь как технократический институт. Его внутреннее демократическое развитие началось в 1980-е годы, когда элиты уже вовсю исповедовали постдемократические принципы управления. Поэтому эта демократия очень хрупка и боязлива. Эти факторы, совместно со стремлением большинства национальных правительств к тому, чтобы европейская демократия ни в коем случае не стала конкурентом национальных демократий, привели к созданию чрезвычайно слабых парламентских структур, оторванных от реальной жизни большинства населения. Ситуация с течением времени может улучшиться. По крайней мере существует выборный парламент, а Европейская комиссия налаживает обширные связи с заинтересованными организациями и в Брюсселе, и в национальных государствах. Однако в роли главного проводника демократизации ЕС может выступить на другом уровне. Всего лишь утверждая свое присутствие и насаждая некоторые характерные подходы, он способен бросить вызов американскому доминированию, которое в противном случае приобретет абсолютно гегемони-ческий характер, тем самым уничтожив альтернативы и возможности для выбора, без которых демократия не существует.
Имеются также возможности для борьбы с господством бизнеса на национальном уровне. Здесь самая злободневная задача — устранение почти неограниченного влияния деловых интересов на властные структуры, обязанного своим возникновением различным процессам, описанным в главах п и V. Собственно говоря, решение этой задачи во многих отдельных государствах — необходимая предпосылка к каким-либо действиям в международном масштабе.
Согласно неолиберальной идеологии, которая сегодня определяет действия почти любого правительства, все эти проблемы решаются путем создания истинно рыночной экономики. Неолибералы утверждают, что при старой кейнсианской и корпоративистской формах социал-демократической экономики власти и деловые круги вступили в слишком тесные взаимоотношения. Там, где царствует свободный рынок, правительство понимает, что его роль сводится к установлению базовых юридических рамок, и смиряется с этим; компании же, знающие, что правительство больше не будет вмешиваться в экономику, держатся в стороне от политики. Если прошедшие двадцать лет чему-нибудь нас научили, так это тому, насколько ошибочно такое суждение. Дело не только в том, что выдача подрядов на оказание общественных услуг — политика, диктуемая данной идеологией, — требует тесного и непрерывного взаимодействия между должностными лицами и компаниями. В более широком и более тонком плане диктуемое неолиберальной идеологией признание врожденной некомпетентности правительства и отношение к частным компаниям как к единственным носителям компетенции влекут за собой нажим на государство, имеющий целью постепенную передачу контроля за общественными делами компаниям и корпоративным лидерам. Отнюдь не проводя четкой границы между властями и бизнесом, неолиберализм соединяет их все большим числом разнообразных связей, но исключительно на территории, прежде зарезервированной за государством.
В результате функции государства и бизнеса настолько переплелись, а стимулы к коррупции настолько усилились, что борьба с этими явлениями требует действий на нескольких уровнях. Необходимы новые правила, которые бы пресекали или по крайней мере очень жестко регулировали денежные потоки и обмен персоналом между партиями, кругом советников и корпоративными лобби. Необходимо прояснить и ввести в рамки закона отношения между корпоративными донорами, с одной стороны, и государственными служащими, критериями расходования государственных средств и критериями публичной политики, с другой стороны. Необходимо возродить концепцию государственной службы как сферы со своей особой этикой и задачами. Следовало бы вспомнить о том, что британская элита викторианской эпохи, капиталистическая до мозга костей, выработала глубокое понимание того, чем отличается государственная служба от частного предпринимательства, и, нисколько не возражая против истинных функций последнего, настойчиво проводила это понимание в жизнь. Вполне возможно, что применявшиеся в ту эпоху конкретные правила требуют внесения радикальных поправок в период, когда представления о возможностях крупных организаций шагнули далеко за пределы, установленные моделью классической бюрократии. Однако нынешняя теория, которая просто сводится к тому, что государственная служба должна многому научиться у частного бизнеса, безусловно, нуждается в пересмотре.
Необходимо изучить те уроки — и положительные, и отрицательные, — которые преподаны нам годами проникновения частного бизнеса в сферу общественных услуг. Оправданно ли то, что за повышение эффективности мы платим извращением целей? В современных условиях, когда лидеров делового мира приглашают посредством пожертвований и спонсорства проявлять свое влияние в тех областях общественной жизни, которые находятся за пределами их деловой компетенции, вмешиваются ли они в работу специалистов исходя из своего коммерческого опыта или из желания громко заявить о себе, а если да, то каковы будут последствия?
ДИЛЕММА ГРАЖДАНСТВА
Задача исследования и переосмысления того места, которое компании и их руководство занимают в политической жизни, относится к числу тех, в которых многие могут принять участие, — как и задача составления нового юридического кодекса поведения, который призван ввести поведение глобального бизнеса в рамки компромисса с другими социальными интересами и проблемами. Но кто станет адресатом всей этой весьма важной деятельности? Разумеется, главным образом органы государственной власти, однако наша работа в первую очередь посвящена изучению процесса, в ходе которого правительство и партии, даже левоцентристские, с их политическим аппаратом сами превратились в неотъемлемую часть проблемы о власти корпоративной элиты. Это видно на примере озвученного выше призыва к исследованию тех последствий, к которым приводит проникновение частного сектора в сферу общественных услуг. Кому проводить это исследование? Правительство, скорее всего, обратится к услугам частных консультационных фирм, которые сами являются ярчайшим примером этой проблемы. Сохраняя верность образу активных, положительных граждан, которые являются душой максималистской демократии, я хотел бы завершить свой труд не призывом к политическому классу повышать качество нашей демократии, а размышлениями о том, что мы сами должны сделать для того, чтобы эти вопросы были включены в реальную политическую повестку дня.
