— Да. — Она отодвинулась от него, подальше от дразнящей близости его сильного тела, и потянулась, а выходя из машины, зажмурилась от солнечного света. Первый же взгляд на виллу причинил ей острую боль. Она никогда не была здесь счастлива. В течение всей их скоротечной семейной жизни они приезжали сюда в конце недели в окружении семьи и слуг — и проводили время в вихре светских развлечений, которые обожали знатные родственники Стефано. Порой ей казалось, что она видела Стефано только в постели, и она думала, что по крайней мере там сможет компенсировать свои жалкие попытки поговорить с ним за обеденным столом, где она чувствовала себя маленькой забитой иностранкой.
Но даже в постели она чувствовала себя неуверенно, и удовольствие, которое он ей давал, стихало, она порой лежала без сна, сравнивая свою робость с изощренным искусством любви других женщин, которых он знал раньше…
— Крессида. — Голос Стефано вынудил ее вернуться в настоящее. — Роза ждет.
Реальность встречи с Розой, экономкой, и мужем Лучано, который был одновременно и разнорабочим, неожиданно испугала ее, и она подняла голову и посмотрела на Стефано.
— Что, черт возьми, мы им скажем? Он усмехнулся и в этот момент выглядел как настоящий итальянский аристократ.
— Ты не обязана объяснять свои действия слугам, — высокомерно сказал он. — Ты — хозяйка этого дома.
Ее зеленые глаза стали огромными. Он взял ее за плечи и посмотрел ей в лицо.
— По крайней мере, пока находишься здесь, ты — хозяйка моего дома.
Пока ты находишься здесь. Эти слова были брошенной в лицо насмешкой над краткостью ее господства. И от плаксивости, которая с самого утра донимала ее, колени подкосились, она услышала, как выругался Стефано, подхватив ее, как пушинку, на руки.
Веки ее дрожали, она боялась, что Стефано догадается, как замечательно она чувствовала себя в его руках, но это же с болью напомнило ей, что, привезя ее сюда после их медового месяца, он точно так же перенес ее через порог. Только тогда у него было смеющееся лицо, и он ничем не походил на человека с жесткими чертами лица, который нес ее на руках сегодня. Ее охватило отчаяние от того, что ей было так хорошо на его руках. Она хотела бы ничего не чувствовать в этих руках.
— Не надо, — прошептала она. — Отпусти меня.
— Ты, может, предпочитаешь снова свалиться? — строго спросил он, но не отпустил, а отнес в прохладную белую комнату, выходящую в сад. — Роза поможет тебе раздеться, — сказал он. — Тебе следует отдохнуть.
Она взглянула на него, готовая сопротивляться до конца, даже если сил у нее осталось как у новорожденного котенка.
— Я не хочу…
— Отдыхай, — приказал он тоном, не терпящим возражений, положил ее на середину большой кровати и вышел из комнаты.
Она запомнила, что вечером Роза нежно, как ребенку, расчесывала ее длинные рыжие волосы. Но большую часть времени она спала глубоким без сновидений сном, где даже Стефано не мог ее преследовать. А иногда ей казалось, что скорее всего ночью она просыпалась и видела Стефано, стоящего над ней, следившего за ней с непонятным выражением на лице. Почти с.., нежностью? Нет, ведь этого не могло быть. Нет, наверняка, ей это снилось, потому что на следующее утро, проснувшись, она увидела его около своей кровати со знакомым язвительным выражением лица.
Зная, что она одета в кружевную прозрачную ночную рубашку, которую ей дала Роза, Крессида почувствовала, как краска заливает ее лицо.
— Что такое? — спросила она.
— Ты очень долго спала, Крессида. Приехал доктор. Он хочет осмотреть тебя.
Вошел доктор, быстро задал ей дежурные вопросы, а Стефано стоял позади, поправляя бретельки ее ночной рубашки после осмотра. Она почувствовала, как его руки скользнули по ее спине и не смогла сдержать дрожь. Она увидела, как понимающе сузились его глаза, и откинулась на подушки, ненавидя себя за предательскую слабость. Не из-за этого ли в первую очередь она и попала в сегодняшнюю переделку?
— Я не сомневаюсь, что это стресс… Но она молода, мой друг. Отдых лечит многие недуги.
Когда Стефано обратился к врачу, его глаза блестели.
— Может, вам будет интересно узнать, пока вы здесь, доктор, что моя жена,
— голос Стефано звучал странно глухо, но глазами он просил ее не возражать, — возможно, ждет ребенка.
— В самом деле? — воскликнул доктор. — Когда вы ждете месячные, синьора ди Камилла?
Крессида снова покраснела. Как бы ужаснулся доктор, если бы знал обстоятельства, сопутствующие ее предполагаемой беременности.
— Семнадцатого.
— Они приходят регулярно?
— Как часы.
— Когда предположительно мы сможем узнать? — спросил Стефано с нетерпением.
Ему не терпится от меня отделаться, решила она и снова опустила голову на подушку. Доктор улыбнулся.
— С помощью существующих сегодня методов это можно узнать быстро. Скажем, через семь дней. Ты, должно быть, очень счастлив, Стефано?
— Что толку предполагать, — сказал Стефано резко.
Она отметила, как ловко он ушел от ответа на вопрос врача. Счастлив? Как он может быть счастлив, если она беременна? Для него это, скорее, ловушка.
Она дождалась, пока он вернулся, проводив доктора.
— Ты, наверное, молишься, как сумасшедший, — медленно сказала она.
Его темные глаза сверкнули, посмотрев на нее.
— О чем?
— Чтобы я не была беременна. — В мире ее мечтаний он бы с яростью опроверг подобное обвинение. — Это была бы для тебя катастрофа, не так ли? Что бы ты сделал? И как, черт возьми, ты сообщишь об этом Эбони?
Он повернулся к ней спиной и уставился на стоящие вдалеке высокие синие кипарисы.
— Я бы выбрал наиболее подходящий способ действия, Крессида, — осторожно ответил он, а потом, словно не желая продолжать, резко сменил тему. — Ты можешь спуститься сегодня к ужину. Врач считает, что ты хорошо отдохнула.
Она смотрела на него, а он стоял у окна, засунув руки в карманы, так что тонкая ткань брюк натянулась на мускулистых бедрах. Конечно, думала она, он выберет наиболее подходящий способ действия — он всегда умел наилучшим образом выходить из любых уготованных ему судьбой ситуаций. А что будет с ней? Она что, только средство для достижения цели?
Стефано вопросительно посмотрел на нее.
— Но, может быть, ты хочешь поужинать здесь? Принести поднос тебе в комнату?
Если бы у нее хватило здравого смысла, она бы ответила утвердительно и держалась от него подальше. Его присутствие действовало на нее разрушительно, и все же она чувствовала, что ее как магнитом тянет к этому человеку.
— В котором часу ужин? — спросила она.
— В восемь.
