В тот же вечер в окрестностях Апити выпал первый снег, и к утру землю укутало белое покрывало, искрившееся в лучах восходящего солнца.
Джордж Тейлор оделся и собирался позавтракать пораньше, чтобы пойти осмотреть ферму, задать сено лошадям и корм другим животным.
Стюарт тоже рано поднялся и предложил ему помочь, Синди быстро вмешалась в разговор, прежде чем отец успел отказать:
— Если ты правда хочешь помочь, то, думаю, нам очень кстати будет пара свободных рук, правда, пап?
Джордж Тейлор хмыкнул, покряхтел, потом тяжело поднялся и обратился к Стюарту:
— Ну, если вы идете со мной, то давайте пошевеливайтесь. Сейчас захвачу нож, принесу ботфорты из сарая, и сразу отправимся. У вас, наверное, нет рукавиц?
— Нет, сэр.
— Ну ладно, одолжу пару своих, они вам подойдут, — проворчал мистер Тейлор. — И не забудьте захватить флягу с горячим кофе — Бет сейчас все приготовит.
Прежде чем уйти, Стюарт велел Синди собрать вещи — он хотел отправиться в Окленд сразу после того, как разделается с делами на ферме.
В два часа дня Стюарт и Джордж Тейлор все еще не вернулись, и Синди уже во второй раз за день собралась звонить Тони, чтобы узнать, дома ли он, и вдруг увидела его самого через окно в гостиной — он верхом ехал по дорожке к их дому.
— Я сейчас вернусь, мам! — крикнула Синди и выбежала ему навстречу.
— Привет, Тони!
— Привет. Мама сказала, что ты утром звонила. Хотела со мной поговорить?
— Ага, — подтвердила девушка и нервно провела языком по губам. — Надеюсь, я тебя не отвлекла от работы?
— Нет, ничего страшного, — сухо ответил молодой человек. — Так о чем ты хотела со мной поговорить?
Синди вздохнула, чувствуя, что между ними выросла стена. Это было все равно что разговаривать с совершенно незнакомым человеком, а не с другом детства.
— Тони, ты так холоден со мной — словно мы чужие друг другу, — выпалила она. — Ты раньше никогда таким не был. До моего отъезда…
— Много воды утекло с тех пор, Синди.
Она вздрогнула:
— Что это значит?
— Сама знаешь, что это значит. Разве твоя мама не рассказала, что ей стало известно и о чем я тоже узнал недавно — про этого красавца-богача?
— Тони, у него есть имя. И что ты вообще знаешь про меня и Стюарта?
— Пойми, мне просто не хочется ставить тебя в неловкое положение…
— Ставить меня в неловкое положение? — переспросила она, ничего не понимая. — А чего мне стыдиться? Подумаешь, тетя Донна позвонила, наговорила всяких гадостей про Стюарта Ньюмана, это ведь еще не значит… — Она осеклась, заметив, как холодно смотрит на нее Тони. — Но ты ведь не станешь верить этим бабьим сплетням про нас со Стюартом, которые тетя Фрэн разнесла по всему городу?
— Слушай, Синди, мне надо возвращаться домой. Меня отец ждет — надо убрать снег с дорожки перед домом, а то нельзя вывести машину из гаража.
— Нет, постой минутку, выслушай меня! — Синди схватила его за руку и с неожиданной для самой себя силой дернула к себе, когда он уже было повернулся, чтобы оседлать лошадь. — Я задала тебе прямой вопрос и хочу получить на него прямой ответ. Ты веришь, что у нас со Стюартом были… был роман?
— А что, разве нет?
Она отпустила его руку и отступила на шаг. Тони вскочил на лошадь.
— Понятно, — пробормотала девушка. — Думаю, если я стану все отрицать, это уже ничего не изменит? Ты для себя уже все решил.
— Ничего я не решил. Я просто не знаю, что мне думать. Я сбит с толку и, видит бог, так зол, что готов разорвать этого Ньюмана на куски. Я любил тебя, Синди, и всегда верил тебе, как никому другому. Но ты изменилась, и вообще все изменилось, даже я это вижу. Наверно, и я сам теперь другой. Зачем тебе надо было отсюда уезжать? Почему ты не могла остаться здесь, жила бы счастливо — была бы моей женой… — Он резко развернул коня и, сильно стукнув его пятками по бокам, пустил галопом по длинной дорожке к воротам, за которыми выстроились в рядок серебристые от снега березы.
— Давай уезжай и верь чему хочешь, мне все равно! — крикнула Синди ему вслед, глядя, как он уезжает, потом прижала кулаки к зубам и больно прикусила костяшки пальцев.
Резко повернувшись на каблуках, девушка опрометью кинулась в дом.
«Что ж, в следующий раз, когда сюда приеду, я хотя бы постараюсь оправдать все ваши гадкие мысли обо мне!» — думала она, переодеваясь в темно-серый брючный костюм и бледно-голубой джемпер, потом автоматическими движениями побросала свои вещи в чемодан, лежавший открытым на кровати, застегнула его и замерла, оглядывая комнату, в которой провела первые двадцать лет своей жизни.
Погруженная в свои невеселые мысли, Синди невольно вздрогнула, услышав голос Стюарта, который спросил с порога:
— Ты готова?
Она обернулась и увидела его раскрасневшееся от тяжелого сельского труда и морозного горного воздуха лицо с резкими чертами, его весело блестевшие глаза. Одежда была вымазана грязью, местами порвана, а волосы прилипли к вспотевшему лбу.
— Да, да, я готова. — Голос у нее был вялый и бесстрастный. — Пожалуйста, поедем скорее. Я хочу уехать. Немедленно. Сейчас.
Глава 6
Ей показалось, что прошло сто лет, а не один час, пока расчистили от снега дорогу. Но вот наконец они сели в машину и помчались по шоссе, снег с которого убрали еще утром.
— Господи, как я проголодался! Работа на ферме вызывает у человека просто зверский аппетит, — с довольным видом сообщил Стюарт.
— Ты спасен — я сделала несколько бутербродов и горячий шоколад. Подумала, что ты проголодаешься, тем более что мы не обедали. — Синди покопалась в своей сумочке, достала завернутые в бумагу бутерброды с бараниной и, развернув их, положила на сиденье рядом со Стюартом.
— Отлично. Ты просто ангел-хранитель — правда, слегка провинциальный. — Он усмехнулся, искоса взглянув на нее, и принялся жевать бутерброд.
С ужасом чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, девушка быстро отвернулась и стала смотреть в окно. По обеим сторонам дороги расстилалась равнина, припорошенная снегом, которого становилось все меньше по мере того, как они удалялись от Руагинского хребта. Синди никак не могла позволить себе заплакать — она нуждалась в сочувствии, а не в лекции на тему «Такова жизнь — учись стойко переносить испытания», однако именно это и получила, когда он в конце концов догадался, какая эмоциональная буря терзает ее сейчас.
— Говорят, что когда уезжаешь откуда-нибудь, назад уже не вернуться — все изменится и уже никогда не станет прежним.
— Не надо было вообще сюда приезжать.
— Ну, мы все учимся на своих ошибках. Не ты первая, не ты последняя.
