Сгущались сумерки, и Флоренс, отложив вязанье, предалась размышлениям о том, что более всего ее тревожило, о том, что в конце месяца она может потерять работу. Флоренс казалось это вполне возможным. Оглядываясь назад, она пришла к мысли, что у них с мистером Фитцгиббоном не простые взаимоотношения. Она сама была виновата. Прежде всего, нельзя было с ним вместе обедать, тогда она не увидела бы его в другом свете — не приоткрыла бы маски беспристрастной вежливости и строгости, которую он обычно носил. Она пошла в свою комнату ложиться спать и, сидя на кровати, прислонившись к подушкам, с бумагой и ручкой в руках, принялась обдумывать, как распределить зарплату. Даже если он попросит ее уйти, ей предстоит какое-то время поработать, пока ей подыщут замену, к тому же он должен предупредить об увольнении за месяц. Значит, она вполне может рассчитывать еще на шестинедельное жалованье. Какое счастье, что она купила стиральную машину…
На следующее утро она пришла на работу в подавленном настроении. Ей самой было это несколько странно, и когда она попробовала разобраться в причинах, то решила: огорчало ее то, что она уже не могла купить всех вещей, которые запланировала. Полагаясь на твердый заработок, она составила довольно длинный список, теперь же ей придется ограничиться лишь его несколькими пунктами.
Швейцар, увидев Флоренс, пожелал ей доброго утра и сообщил, что миссис Кин еще не приехала. Девушка вошла в приемную, переоделась в униформу, надела шапочку и пошла ставить чайник. Первый пациент будет только через час, знала Флоренс, а все уже было готово к приему. Флоренс была в кухоньке, когда услышала, что кто-то пришел.
— Чайник греется, — крикнула она. — Вы задержались из-за автобуса?
Обернувшись, Флоренс увидела мистера Фитцгиббона, в тонком свитере и фланелевых брюках, который стоял, прислонившись к двери.
— Доброе утро, Флоренс.
У врача был очень измученный вид. Флоренс, поглядев на него, поняла, почему ей было так грустно: если она уйдет, то больше его никогда не увидит, а это разобьет ей сердце. И как ее угораздило в него влюбиться? Ведь он не давал ей ни малейшего повода! К тому же у него была очаровательная Элеонор, всегда готовая броситься в его объятия.
Флоренс мягко его спросила:
— Может, вы присядете, а я принесу вам чаю, сэр? Простите, у вас, наверное, была тяжелая ночь.
Он вышел, а она, суетясь с подносом в руках, думала о том, что однажды это уже было, но тогда она испытывала совсем другие чувства. «На сей раз, Флоренс, без глупостей», — сказала она себе и, взяв чай с печеньем, понесла их в кабинет, где врач сидел и писал.
— Разве можно так! — воскликнула она. — Оставьте в покое дела, вам нужно хорошенько позавтракать и немного поспать.
Он отложил ручку.
— Вы говорите прямо как жена. К сожалению, это не может ждать, но, когда я закончу, я пойду домой, позавтракаю и переоденусь. Вас это устраивает?
— Я не то имела в виду, сэр. Я не хотела вам указывать, просто вы выглядите таким усталым. — Она налила в чашку чаю и поставила рядом с ним. — О, пришла миссис Кин.
Флоренс вышла, а он остался сидеть, вперившись взглядом в свои бумаги. В ее присутствии он всегда ощущал свой возраст. Он пил чай и думал, что она такая молодая и красивая. И не сомневался, что найдется немало мужчин, которые смогут ее оценить.
Через час он уже вновь сидел за своим столом. Глядя на мистера Фитцгиббона, можно было подумать, что ночью он хорошо выспался, поутру не спеша позавтракал, а теперь, казалось, его ничего не интересовало, кроме пациентов. Провожая в кабинет первую назначенную, Флоренс имела возможность рассмотреть мистера Фитцгиббона. Как всегда, безукоризненно одетый, он встал из-за своего стола и пожал руку пациентке — громкоголосой молодой женщине, довольно агрессивной, но Флоренс догадывалась, что она просто нервничала. Не обращая внимания на ее агрессивное поведение, мистер Фитцгиббон, как обычно любезный, ее осмотрел и сообщил, что ей придется сделать бронхоскопию, после чего очень мягко добавил, что не исключена операция и он готов прооперировать пациентку. Женщина разрыдалась, впала в истерику, и врачу пришлось подождать, пока Флоренс ее утешала. Чашка чаю, десяток бумажных салфеток и ласковое слово медсестры произвели свое действие: больная уже была согласна выслушать мистера Фитцгиббона. Провожая пациентку к миссис Кин, Флоренс отметила, что, несмотря на вспыльчивость, пациентка была очень неплохой женщиной.
Следующий пациент оказался внешне ее полной противоположностью: худощавый, интеллигентный человек средних лет, который спокойно выслушал свой приговор, без колебаний решил лечь в больницу и перед уходом пожал руку врачу, благодаря за то, что иначе, как дурными вестями, не назовешь.
Последние двое назначенных были дети с бронхитом. Мистер Фитцгиббон осматривал их, разговаривая очень ласково, все время смешил и шутки ради даже позволил послушать себя своим стетоскопом. Прямо как добрый дядюшка, подумала Флоренс, украдкой бросившая на него любящий взгляд, когда седеющая голова врача склонилась над маленьким мальчиком.
Днем врач проводил занятие со стажерами, поэтому до четырех часов приема не было. После ланча Флоренс и миссис Кин приступили к своим непосредственным обязанностям, а около четырех дня мистер Фитцгиббон вернулся.
— Чай есть? — поинтересовался он у дверей своего кабинета и перед тем, как закрыть дверь, добавил: — Первая посетительница — очень ранимая дама, Флоренс, так что подготовьте чай и сочувствие. Они хорошо помогают при дурных вестях.
Через десять минут в кабинет вошла маленькая пожилая женщина, которую, казалось, могло сдуть ветром. Впрочем, у нее были открытые ярко-голубые глаза и безмятежное выражение лица. Флоренс усадила ее возле стола в кабинете, а сама растворилась в углу, ожидая, пока потребуется ее помощь. Вскоре Флоренс поняла, что врач и пациентка давно знакомы. После того как они поговорили о том о сем, мистер Фитцгиббон сказал:
— Флоренс, мисс Макфинн работала операционной сестрой в больнице Коулберта, когда я был совсем молодым врачом-стажером. Я ужасно ее боялся.
— Теперь мне следует бояться вас, вернее, того, что вы мне сообщите. — Пациентка взглянула на Флоренс и улыбнулась. — Дорогая, а вы боитесь его?
— Я? О Господи, конечно, нет, мисс Мак-финн. Я уверена, и вам нечего бояться, впрочем, я знаю, что вы не боитесь.
— Видите ли, не очень-то приятно услышать дурные новости. Александр, вам, наверное, надо меня осмотреть?
— Да. Пройдите, пожалуйста, с Флоренс.
Значит, его зовут Александр, размышляла Флоренс, занимаясь пуговицами, петлями и крючками. Что ж, хорошее имя, и ему подходит. Пока девушка приветливо беседовала с пациенткой, стараясь всячески ее успокоить, мысли Флоренс были целиком поглощены мистером Фитцгиббоном. У нее было такое чувство, как будто она наконец о нем что-то узнала.
К операции мисс Макфинн отнеслась философски.
— Конечно, Александр, раз вы так считаете… Хотя стоит ли делать операцию в моем возрасте?
