1
Молодая женщина, осторожно отводя в сторону колючие стебли, старательно выискивала сухие веточки. Щелкали садовые ножницы, лучи восходящего из-за холмов на восточном берегу Лоудерлейка майского солнца золотили нежную кожу лица и рук, обнаженных по самые плечи. Погода обещала быть ясной и теплой.
Каждое утро Флоренс вставала с надеждой, что новый день принесет ей нечаянную радость, избавит от изматывающих душу мелких забот и тревог. А как же иначе? Она столько много сил и нервов потратила на то, чтобы в доме всегда царили образцовый порядок и покой, чтобы отец и дочь были ухожены и довольны, и теперь ждала одного – маленького, но такого желанного счастья для себя самой.
Ох, если бы кто в прошлом сказал Флоренс, привлекательной молодой девушке, что ей придется коротать дни в одиночестве, выполняя обязанности сиделки при больном старике отце и няньки при взрослой дочери, хоть и живущей с некоторых пор отдельно, она рассмеялась бы этому человеку в лицо. Флоренс мечтала тогда о большой любви! К сожалению, тайные мечты о счастье редко когда сбываются…
В последнее время ее радовали лишь цветы – изумительной красоты розы самых редкостных сортов, выраженные под окнами скромного дома из желтого кирпича на тихой окраинной улочке Беркшира, небольшого городка на высоком каменистом берегу озера Лоудерлейка.
Розы всегда были гордостью Флоренс и предметом зависти соседей не только этого квартала, но и жителей всего города.
Изящная «Герцогиня Харита», сладострастная «Принцесса ночи», утонченная «Уилдорфская красавица» притягивали восхищенные взгляды редких утренних прохожих своими великолепными бутонами, источающими сказочный аромат. В местном обществе цветоводов-любителей мнение хозяйки розового сада считалось непререкаемым и наиболее авторитетным.
С ощущением близкого радостного события Флоренс вошла в дом, убрала в кладовую лейку и садовые ножницы, сняла перчатки и рабочий фартук. Пора будить отца, приготовить ему лекарство. Ну а затем, по строгому распорядку дня, наступит время завтрака. Еще раз молодая женщина посмотрела на свои розы теперь уже в окно, перевела взгляд на крыши соседних домов, стоящих на улице, полого спускающейся к озеру.
Славный все-таки городок Беркшир. Не смотря на то что в центральной части ходит автобус, Беркшир создан для прогулок пешком по мощенным камнем улочкам и любования пестрым сочетанием цветов деревянных и каменных домов, гнездящихся на холмах, как птицы на ветках дерева.
Но почему мне в этом городе так одиноко и тревожно жить? – недоумевала Флоренс. Разве меня окружают враги? Нет! Так в чем же причина?
Несколько строчек, набранных мелким шрифтом, окаймляла затейливая виньетка в виде ажурного сердечка. Они следовали сразу после расписания служб в новой церкви евангелистов и перед сообщением об изменении расписания движения муниципального автобуса. О милостивый Боже, что же это такое?!
Да, это выглядело именно так. Флоренс, сидя за завтраком, небрежно листала «Беркширский наблюдатель», и вдруг ей бросилось в глаза это объявление. Она поперхнулась холодным как лед апельсиновым соком и в замешательстве расплескала половину содержимого хрустального стакана.
Джиллиан и Донадье? Ее собственная дочь и этот парень, с которым… с которым она вместе учится в колледже? Что за черт! Какая-то дурацкая шутка, если не сказать больше. Этого не может быть!.. А если все-таки не шутка? Каково матери узнавать о таких новостях со страниц местной газеты? Ах, Джиллиан, хороши у тебя друзья, коли способны на такие выходки, огорченно покачала головой Флоренс, мысленно обращаясь к дочери. Сколько раз я тебе говорила: будь осторожней в выборе знакомых… Чего стоит только Уитни, художник из рекламного агентства, раскрашивающий потехи ради акриловыми красками домашних животных – собак и кошек – в цвета государственного флага. Полиции давно пора арестовать этого типа за издевательство и над флагом, и над животными!..
– В чем дело, Флоренс? – Высокий пожилой мужчина с суровыми чертами лица, сидящий напротив нее, еще больше нахмурился.
В последнее время отец выходил к завтраку именно с таким выражением лица: казалось, целый мир виноват перед ним, не только родственники – дочь и внучка. Впрочем, он и раньше не отличался добротой и терпимостью… Но, как бы там ни было, не дело любящей дочери осуждать поведение собственного отца. Еще неизвестно, какой она сама станет на старости лет, может быть, ее характер сделается куда хуже отцовского.
Намеренно неторопливым движением Флоренс сложила газету так, чтобы не было видно сообщения о помолвке, и белоснежной льняной салфеткой вытерла капли сока с коленей. После чего успокаивающе улыбнулась отцу, с встревоженным видом внимательно наблюдающему за дочерью.
– Ничего особенного, просто сок попал не в то горло, – произнесла она безразличным тоном. – Поторопилась, очень хотелось пить после работы в цветнике.
– А ты бы не торопилась, Флоренс. У меня сердце сразу прихватило. Вела бы ты себя поспокойнее, что ли. Ты меня в гроб загонишь своими манерами.
У отца в последнее время действительно было неважно с сердцем, и Флоренс вовсе не хотела, чтобы он расстраивался из-за нелепой шутки друзей его внучки. Сегодня у Джиллиан день рождения, и ее, видимо, решили разыграть. Суровый дед подобную шутку не сможет оценить по достоинству…
Ее мысли вновь прервал громкий ворчливый голос с нудными интонациями:
– Какая ты неуклюжая, Флоренс! Забываешь о том, что теперь в соки добавляют искусственные красители. А если останутся пятна?
Старик медленно, с трудом встал из-за стола и начал неловкими движениями складывать скатерть, сдвигая приборы, гремя посудой.
Упрек отца рассердил молодую женщину.
– Это же натуральный сок, папа, все отстирается, и скатерть будет как новенькая. Да успокойся же ты, разобьешь чашки! – Флоренс в раздражении повысила голос, но сразу же пожалела об этом.
Отец стар, и подобная забота о быте единственное, – что остается в его власти. Хорошо, пусть беспокоится о скатерти и забудет поинтересоваться городскими новостями. Уйдет к себе в спальню и займется до вечера решением бесконечных кроссвордов.
Объявление в газете потрясло Флоренс. Но все-таки она надеялась, что это нелепый и злой розыгрыш человека, чем-то похожего на художника, уродующего животных.
Молодая женщина вздохнула и тоже встала.
– Извини, папа. Мне пора идти. У меня сегодня три свадебные церемонии, и заказчики попались очень привередливые.
Автоматически, сноровистыми движениями Флоренс принялась убирать со стола посуду, оставшуюся после завтрака. Аккуратно сложила мокрую скатерть.
– Оставь, Флоренс, – проворчал отец. – Я все приберу, когда ты уйдешь. Или ты думаешь, что я ни на что уже не годен? Да-да, все вы так думаете и только и делаете, что ждете моей смерти. Вот уж спасибо тебе, доченька, за это.
