– В феромонах?
– Ну да. Как у животных, знаешь? Природа сама выбирает себе партнеров.
– А Дорин?
– Думаю, он чувствовал нечто подобное.
– Но ушел.
– Ушел, – Молли грустно улыбается. – Я бы тоже, наверное, ушла, будь у меня вместо картин ребенок. Не знаю. Или, может быть, послала все к черту, забрала ребенка и ушла к нему. Жила, отсчитывая недели, и боялась того дня, когда отношения устанут и изживут себя.
– А если бы этого не случилось?
– Все когда-нибудь заканчивается.
– Тогда зачем ждать?
– Не знаю. Хочу, наверное, подготовить себя к необходимым потерям, чтобы потом не было так больно.
– Это глупо.
– Легко так говорить, когда все уже в прошлом. А когда все это только начинается…
– Я тебе не верю.
– Не веришь, что я любила Дорина?
– Не верю, что ты боялась его потерять. Скорее, боялась того, что хочешь, чтобы это случилось.
– Может быть.
– Потому что у тебя были картины и ожидания.
– Может быть.
– А потом все рухнуло и осталось лишь то, что было по-настоящему важно.
– Или просто то, что осталось.
– Это уже не имеет значения. – Илия раскрывает ладонь, позволяя дочери посадить на нее пойманную бабочку.
– Нравится? – спрашивает Эш.
– Пойди поймай еще.
– А вы будете наблюдать за мной?
– Да.
– Как и раньше, когда была жива мама! – девочка улыбается Молли и бежит обратно на поляну.
– Знаешь, почему ушел Хак?
– Не хочу знать. – Илия смотрит на бабочку.
– Он устал.
– Эш видит в тебе мать.
– Он… Эш что?!
– Когда мы собирали вещи, чтобы приехать сюда, Эш спросила меня: кого ты мне родишь… – бабочка на его ладони раскрыла крылья. Взмахнула ими несколько раз и улетела. – Сказала, что если это будет мальчик, то ей станет легче считать его братом.
– Почему?
– Потому что она думает, раз от мамы появилась девочка, то от папы должен появиться мальчик.
– Забавно.
– Да. Забавно, – Илия вглядывается в голубые глаза Молли. – А еще Эш сказала, что ты очень похожа на ее мать.
– Поэтому ты помогаешь мне?
– Что?
– Пытаешься исправить то, что не получилось исправить с женой? – Молли наклоняется к его лицу. – Я – не она. Понимаешь?
– А я не Хак, – Илия запускает пальцы в ее волосы. – Надеюсь, ты это тоже понимаешь, – они целуются, поглядывая в сторону его дочери.
– Пойдем в дом, – осторожно предлагает Молли.
– Кто-то должен приглядывать за Эш.
– Тогда давай здесь.
– Ты с ума сошла?
– Она не поймет, – Молли расстегивает ему брюки. – Решит, что я сижу у тебя на коленях и все.
– А если подойдет ближе?
– Я увижу, – Молли улыбается, слыша, как жалобно скрипит стул. Юбка поднимается по бедрам к поясу.
– Я так не могу, – шепчет Илия.
– Можешь, – она прижимает его голову к своей груди.
– Ты чокнутая!
– Кажется, Эш поймала еще одну бабочку.
– Что?
– Ничего. Она все еще на поляне.
Глава сорок вторая
Вечерняя свежесть сменяет дневное марево. Цикады стрекочут с удвоенной страстью. Мясо шипит на сковородке, заполняя кухню своим сладким запахом. Эш рисует, разбросав по столу десятки цветных карандашей. Илия стоит у плиты. Молли наблюдает, потягивая холодное пиво.
– А ты умеешь рисовать? – спрашивает Эш, сосредоточенно выводя на листе ровную линию.
– Немного, – отвечает Молли.
– Немного – это как?
– Наверное, как ты, – Молли открывает холодильник. Берет еще одну бутылку пива.
– Немного? – спрашивает Илия.
Она улыбается ему.
– Немного – это вот так? – Эш показывает ей рисунок бабочки.
– Почти.
– Не верю, – девочка подбоченивается. Обиженно надувает губы. – Это не так просто, как кажется!
– Вот как? – Молли изображает удивление. Подыгрывает ребенку, не забывая о пиве.
– Докажи! – Эш протягивает ей чистый лист и карандаш.
– Можно? – спрашивает Илию Молли.
Он пожимает плечами.
– Конечно, можно! – Эш берет ее за руку и тянет к столу. – Вот, садись сюда, а то тебе будет неудобно, а я не хочу легкой победы.
– Победы? – Молли небрежно наносит на бумагу короткие линии. Почти не глядя, присасываясь то и дело к горлышку бутылки.
– По-моему, какие-то каракули, – ехидничает Эш.
Молли улыбается.
– Дай мне еще минуту.
Бабочка распускается на листе, словно цветочный бутон в лучах рассвета.
– Ты видел?! Ты видел?! – бежит Эш к отцу. – Она что, волшебница?
– Волшебница? – Молли затирает пальцем части рисунка. – Подожди, подожди…
Вспенившееся пиво скатывается по горлышку поднятой бутылки.
– Ну вот! Из-за тебя облилась.
Эш не слышит. Смотрит широко раскрытыми глазами на рисунок бабочки, той самой бабочки, которую подарила сегодня отцу и, кажется, боится даже дышать.
– Она не улетит? – шепотом, почти одними губами, спрашивает Эш.
– Улетит? – Молли смеется. – Нет. Не улетит. Можешь даже забрать ее и положить в карман.
– Правда?
– Ну конечно, – она смотрит, как девочка с благоговейным трепетом поднимает со стола лист бумаги. Подходит к отцу. Дергает его за рукав и шепотом просит посмотреть.
– Красиво, – Илия смотрит на Молли. – А говоришь, не умеешь рисовать. – Она улыбается, поднимая бутылку.
– Если бы дети никогда не взрослели!
– Молли! Молли! – Эш бежит к ней, прижимая рисунок к груди. – А ты меня так рисовать научишь?
– Может быть.
– Может быть? Это значит «да» или «нет»?
– Это значит: может быть.
– Тогда «да», – Эш смотрит на рисунок. Зовет отца. – Ты слышал? Она пообещала, что научит меня!
– Ну, если пообещала…
Они выходят на веранду. С ужином покончено. Эш спит.
– У тебя хорошо получается общаться с детьми, – говорит Илия.
