Отчаяние буквально затопляло его, но он отказывался это признать.
— Тогда, наверное, — до свидания.
— Да, наверное.
— Что ж, до свидания.
— До свидания, Кен, — сказала она, улыбнулась, как будто вспомнила что-то приятное, не сравнимое с теми странными днями, которые они прожили вместе.
Эллен набрала в грудь воздуха, и Кеннет мог поклясться, что она собиралась что-то сказать. Но потом она отвернулась и начала подниматься по лестнице.
Его буквально сковал страх. Похолодевший, он был не в силах пошевелиться и только вяло тянулся к ней, ощущая, как из его горла рвутся наружу какие-то очень важные слова.
Она обернулась на ходу.
Что? Люблю тебя? Что-нибудь в этом роде. Он хотел сказать хоть что-нибудь, но не знал, что именно. Он не мог пообещать ей ничего, кроме боли в душе, которая придет, когда они неизбежно расстанутся. Поэтому бессмысленно было сейчас делать какие-либо заявления, которые могли только сбить ее с толку, сейчас, когда она уже решила зажить по-своему.
Он прочистил горло, откашлявшись.
10
— Линда, я хочу остаться.
— Господи, ты уверена? — Линда вскочила с места и быстро обогнула свой стол, чтобы встать прямо напротив Эллен. — Ты же целый год набиралась мужества, чтобы уйти… Ты действительно хочешь остаться?
Эллен отвечала, не колеблясь:
— Да.
— Эллен, подумай хорошенько!
Эллен потрясла головой.
— Тут не о чем думать. Твой кузен почти признался мне в любви вчера вечером, но что-то его удержало. Если я так все и брошу и потом буду наезжать лишь раз в месяц, то он очень скоро обо всем этом забудет. — Она невесело хихикнула. — Ей-богу, я уверена, что если я уеду сегодня и вернусь через месяц, к тому времени он убедит себя, что все это было только сном.
Линда задумчиво покачала головой.
— Ну, с этим не поспоришь.
— Так ты примешь меня обратно?
Линда поглядела на нее очень пристально, и Эллен твердо выдержала этот взгляд.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Внезапно Линда улыбнулась, вышла из своей роли начальницы и сразу же погрузилась в роль лучшей подруги.
— А что, он действительно едва не признался?
— Думаю, так оно и было, — рассмеялась Эллен. Она расслабилась, ощутив приятную перемену в подруге, и взъерошила волосы. — Я знаю, сам себе он уже признался, что я ему далеко не безразлична. Теперь осталось дождаться, когда он признается мне и согласится наконец, что у нас что-то может получиться.
— Если тебя это утешит, я думаю, ты права. И я на твоей стороне, — сообщила Линда, а потом состроила гримасу. — Я могу сделать для тебя что-нибудь еще, кроме того, что оформлю тебя обратно к нему секретаршей? Я имею в виду, ты ведь всем разболтала, что уходишь из-за Кеннета, а теперь вдруг возвращаешься. Как бы нам это объяснить?
— Ну, можно сказать, что в Калифорнии у меня ничего не сложилось, — заявила Эллен. — И это сущая правда.
— Точно! Если обойтись без подробностей, запросто можно представить все так, как будто ты уже прошла интервью, но на работу тебя не взяли.
— Или взяли, но мне там не понравилось.
— Или у тебя там оказался босс — настоящее чудовище, и ты осознала, что Кеннет все-таки гораздо лучше.
Эллен нахмурилась.
— Нет, так далеко лучше не заходить.
— Ладно! — Линда ухмыльнулась. — Так далеко не будем. Давай остановимся на такой стратегии: будем неявно намекать на то, что все пошло не так, как тебе хотелось, и ты решила вернуться к работе, которую ты на самом деле любишь.
— Нет уж, давай проще, и без намеков.
— Ох, хорошо, — согласилась Линда со смешком. — Итак, ты возвращаешься в понедельник.
Когда Кеннет вернулся домой этим вечером, он совершенно ясно представлял себе, что увидит. Эллен обещала помочь ему во всем разобраться, теперь она с этим покончила, и у нее нет никаких причин оставаться. К тому же она сама сказала ему, что уезжает. Они даже попрощались. Но он также знал, что до следующей среды никаких интервью у нее в Калифорнии нет. Если бы она захотела, то могла бы остаться с ним до вторника, и какая-то часть его очень желала, чтобы так и случилось, чтобы она изменила свое решение или была просто не в настроении куда-либо ехать сегодня.
Он стряхнул с себя пиджак и повесил его в гардероб. Повернувшись к кухне, он учуял какой-то вкусный запах, похожий на запах жареного мяса, и тут же его сердце как будто остановилось, а затем забилось с удвоенной скоростью.
Она была здесь.
— Привет, Кен, — сказала она, когда он на подгибающихся ногах вошел в кухню.
Первым его желанием было сгрести ее в объятия и расцеловать. Но вместо этого он застыл на месте, потрясенный ее видом. В узких джинсах и простом солнечно-желтом топике, с распущенными волосами, она выглядела изумительно. Соблазнительно. Совершенно. Каждая клеточка тела Кеннета стремилась к ней навстречу. Каждый атом его мужской сущности жаждал заняться с ней любовью. И он хотел только одного: чтобы она осталась с ним навсегда.
Но в этом-то и состояла проблема. Он не хотел удерживать ее навсегда. И он отчетливо понимал это. И к тому же он не мог позволить себе еще раз потерять самообладание. Именно это является причиной любого страдания. Если бы он мог себе представить их отношения не в плане взрывной страсти, а в виде удобной, тихой любви, то он попробовал бы себя убедить в том, что это возможно. Но, насколько он видел, у их взаимоотношений существовало только одно продолжение — ведущее прямиком к сокрушительному, испепеляющему окончанию. А если эти отношения должны убить его, лучше от них вообще отказаться и сделать это как можно быстрее, пока он еще способен сопротивляться.
— Угадай-ка, что я тебе скажу!
Он с тревогой уставился на нее.
— Что?
— Я не уезжаю!
Его сердце остановилось.
— Ты не уходишь с работы? Ты не уезжаешь в Калифорнию? Или ты не уезжаешь из моего дома? Что?
— Я не ухожу с работы. Не еду в Калифорнию. Но я съезжаю от тебя.
Теперь ему показалось, что кровь застыла в жилах. Он нервно прочистил горло.
— Не понимаю.
— Я сегодня говорила с Линдой. Я сказала ей, что решила не уезжать. И она согласилась вернуть меня на работу.
— Но мне казалось, что ты не хотела, чтобы кто-нибудь знал… — Он умолк и провел ладонью по затылку. — Ничего не понимаю.
