Глаза у Меган становятся квадратными.
— Если я действительно зачала, это чудо. Ви, я уверена: это промысел Божий.
Ну вот, теперь она религию приплела. А где была ее религиозность, когда она пошла с этим блендером при бабочке?
— Меган, подумай о себе. Ты что, хочешь стать матерью-одиночкой? Зачем тебе этот геморрой?
— Как ты можешь называть ребенка геморроем?
— Меган, не надо заниматься самообманом. Вы оба порядочно выпили. Ты достаточно знаешь о последствиях пьяного зачатия?
Меган поднимает светящиеся надеждой глаза:
— Ви, ты правда думаешь, что я беременна?
Нет, только не надежда. Разве я не говорила, что это опаснейшая вещь? Я не хотела обнадеживать Меган — я хотела ее напугать. Рот кривится в жалком подобии улыбки.
— Медицина еще так несовершенна. Все может быть. Подождем немного, а потом ты проверишься. Если тест будет положительный, немедленно пойдешь к врачу.
Меган бросается мне на шею.
— Ви, я и не надеялась, что смогу иметь ребенка. Но теперь… О боже, а вдруг это правда? Знаешь, я прямо чувствую себя беременной.
Я тоже обнимаю Меган, однако почти сразу отстраняюсь. Так и быть, дам ей минуту счастья, ведь, насколько я понимаю, минута — это все, что ей светит.
Сегодня я иду на вечеринку в «Апокалипсис». Вы хотите спросить:
— Ви, а как же конец света?
Отвечаю:
— В моей квартире торчит мамуля. Уже все провоняло ее табаком. Решайте свои проблемы, как умеете, а я сегодня напьюсь.
В «Апокалипсисе» имеется запасной вход (не менее шикарный, чем главный) для VIP'ов, которые не хотят попадаться на глаза поклонникам. Я всегда подъезжаю на такси к главному входу.
Вечеринка самая обычная — те же там же. Ничего достойного внимания не происходит. Несколько молоденьких моделек, потрепанная команда из «Секса в большом городе», кроме Ким, и даже клон Шварценеггера в пафосной шапке от «Найк» со встроенными наушниками «Моторола». Этот хлещет шампанское «Кристал» прямо из горла, не переставая искать в своих наушниках бог знает какую мелодию. Я замечаю Джейми — он торчит в зале для особо важных персон.
Джейми бросает на меня страстные взгляды. Я хлопаю ресницами, как девушка, только что поведавшая желтому журналисту кое-что об особенностях шотландского национального секса.
Это мой мир, моя стихия. Ради этого я продала душу. И так как путь к отступлению отрезан, я буду наслаждаться жизнью здесь и сейчас. От поклонников отбоя нет, мужчины вокруг меня буквально роятся. Я снова счастлива. Жизнь прекрасна!
Толпа зажигает все отчаяннее. Подсветка в баре красная, на столе клетка с танцовщицей, и кажется, будто языки пламени лижут ей пятки. Если бы не 11 сентября, зрелище можно было бы назвать пуританским промыванием мозгов. Теперь все воспринимается иначе.
Такое впечатление, что буквально все обзавелись сумочками от Ви. Большинство сумок травянисто-зеленого цвета, который я особенно люблю, но три женщины таки щеголяют отвратительными бордовыми сумками. Когда я была простой бухгалтершей, я тоже всегда выбирала что-нибудь неброское, тот же бордо. Стоп, сейчас не время для неприятных воспоминаний. Я делаю глубокий вдох и крою улыбку. Затем я угощаю всех трех закомплексованных дамочек коктейлем и жужжу им о новых сумочках-кошельках алого цвета, которые появятся в продаже весной и, уж конечно, будут еще симпатичнее бордовых сумок. Надеюсь, дамочки намек поняли.
Позднее я замечаю Шелби — она виснет сразу на двоих мужчинах. Один из них — Гарри, другой — Дэмьен Васаби, который всего год назад был в Нью-Йорке абсолютно никем. Рядом трется какая-то толстая брюнетка.
— Ви!
Шелби бросается мне на шею. Она в белых мехах (ставлю два уровня, от Майкла Корса). Немало тюленят отдали жизни за то, чтобы Шелби выглядела столь сногсшибательно (интересно, ей не жарко? апрель как-никак). Спокойно, Ви. Ты не завидуешь. Ты нисколечко не завидуешь.
— Ви, мне нужно с тобой поговорить.
Шелби тащит меня в сторону. Что совсем нетрудно, после четырех-то мартини.
— Классная вещь, да? Только посмотри! — Шелби вертится, белый мех фалдит, какой-то тип замирает от восхищения. Шелби даже не смотрит в его сторону. — А вот еще что у меня есть!
Она извлекает из кармана белоснежного манто такую же белоснежную муфту. Муфта вдруг начинает лаять и оказывается белой собачкой.
— Познакомься, Ви, это Мушу.
— Ты завела собаку?
— Нет, я взяла его напрокат. Мушу мне нужен, чтобы создать империю Шелби, — говорит Шелби.
Я натянуто улыбаюсь — не люблю собак, в том числе декоративных и сухопутных. Шелби запихивает Мушу обратно в карман.
— Ты, наверное, уже сотню клиентов завербовала? Дела идут?
Шелби кивает в сторону брюнетки.
— Это Регина Бассано, мой пропуск на второй уровень. Скоро у меня будет безупречное тело!
— Бассано? Она что, дочка Кэлвина? Прокурора из Комиссии по ценным бумагам?
Ви, это простое совпадение.
— Ты знакома с Кэлвином? Он такой забавный, правда?
Неужели старина Кэлвин тоже клиент? Это многое объясняет.
— Кэлвин, значит, у тебя на очереди?
Шелби кивает.
— Если так и дальше пойдет, я достигну девятого уровня еще до Нового года. Люси сказала, что устроит поездку в Санта-Лусию для тех, кто дойдет до Золотого Круга меньше чем за год. Ты должна там быть! Дресс-код — бикини, пинаколады хоть залейся, и к каждой из нас будет приставлен жеребчик, который в числе прочего должен полировать нам ногти и кормить виноградом по ягодке. Просто рай, не находишь?
Потерянный рай, если за дело берется Люси. Краем глаза я слежу за Региной. Она кокетничает с Дэмьеном, которому на нее глубоко наплевать. Регина дозрела до Программы, и Шелби, черт возьми, это знает.
Я встряхиваю волосами, стараясь развеять алкогольные пары. Мартини бьет в голову, мне хочется вмешаться в дела Шелби, что не сулит ничего хорошего. Я не добрая, и толку от моих стараний никакого.
На сегодня Регине кавалер не светит.
— Шел, ты весело проводишь время, — говорю я, продолжая боковым зрением следить за Региной.
Она неуклюжая, закомплексованная. Ей, должно быть, года двадцать четыре, но ведет она себя как подросток. Я в ее возрасте была не лучше. Да что там говорить, я и в тридцать восемь на людях чувствовала себя школьницей, не выучившей урока.
Вы уже поняли: сильные женщины вроде Шелби не вызывают у меня никаких эмоций, зато забитые, робкие, вроде Меган или Регины, заставляют вспомнить о собственном прошлом. Да и о Бланш надо подумать. Регину можно было бы использовать, чтобы вытащить Марвову задницу из переплета. Спасать саму Регину не надо, наоборот, ей, как лузерше, необходимо помочь.
