— Раз у тебя нет денег, найди работу. Я слышала, в «Дэари куин»[16]нужны люди.
— Я не хочу быть тебе обузой.
Мамуля стряхивает пепел прямо на мой столик от Альберто Росселли. Я молчу, но она чувствует, какая во мне происходит борьба. Девяносто процентов меня не желают иметь ничего общего с мамулей, а десять процентов меня, те, что всю жизнь пытались найти с ней общий язык (совершенно безрезультатно), еще колеблются. Мое будущее покрыто пеплом «Мальборо». Да я просто тряпка! Почему у меня нет ни брата, ни сестры? Можно было бы на них переложить хотя бы часть материнской любви. Впрочем, не такая уж я и тряпка.
— Хорошо, но у меня три условия. Во-первых, ты должна найти работу. Во-вторых, ты должна помириться с папой. В-третьих, ты можешь остаться только на месяц, если раньше не случится конец света. Поняла?
— Поняла.
Мамуля спокойна как удав. А вдруг она мне не родная? Ведь могли же меня удочерить? Иначе почему я не испытываю к ней никаких чувств?
В субботу, когда я просыпаюсь, мамули уже нет. В первый момент мне кажется, что весь этот ужас — просто сон, но тут я замечаю записку: «Ушла прогуляться по парку и позавтракать, а то у тебя в холодильнике мышь повесилась».
Раньше, до продажи души, я бы пришла в ярость, я бы выла, и еще я бы не вымыла посуду. Однако сейчас я должна сохранять спокойствие, чтобы сообразить, как помочь Мегс. Вы же не думаете, что я так вот просто опущу руки? У меня пока есть волшебная сила. Многое в моей власти. А вдруг Меган действительно забеременела? Конечно, Люси может просто водить меня за нос, и Мегс вовсе не беременна, а просто перепила, ее с утра тошнит, и она готова продать душу за то, чтобы снова быть в форме. Но ведь Люси хочет иметь дочь. А мне известно, что это значит. Одно дело — самой отправиться в ад, и совсем другое — знать, что человечеству грозит гибель, и ничего не сделать для ее предотвращения. Этого мне не простят.
Чтобы взбодриться, я наколдовываю себе огромную порцию кофейного мороженого «Старбакс» со взбитыми сливками и беру мобильник. Позвоню-ка я папе — хоть узнаю, что на самом деле происходит.
— Папа?
— Говорите! Я вас не слышу!
Я повышаю голос:
— Папа, это Ви.
— Вы? Да, это я. А вы кто?
Чертов мобильник. Я подхожу к окну — там прием лучше.
— Папа, это я. Ко мне приехала мама. Ты должен ее вернуть.
Поздно. Отец уже повесил трубку.
Если ваш мобильник ловит в Нью-Йорке, пожалуйста, сообщите мне. Я продала душу, но все равно не могу добиться нормальной связи. Ладно, хватит ругать оператора, папе я могу позвонить и попозже. Сейчас мне нужно повидаться с Меган и выяснить, что происходит. Я еще надеюсь, что у Люси ничего не вышло. Я иду в гардеробную и натягиваю сногсшибательное узкое платье из змеиной кожи («Версаче»). Его хотела купить Сара Джессика, но она отказалась продать душу. Дуру сваляла, что и говорить.
До Бруклина пока доедешь, с ума сойдешь — я добиралась до квартиры Меган целых полчаса. Надо бы перетащить ее в Уэст-Сайд, пока же она живет в Думбо, в небольшом доме довольно жлобского вида.
— Как ты себя чувствуешь?
Я плюхаюсь на диван (лучшее из «Икеа» и далеко не дешевка).
— Нормально.
Меган, мрачнее тучи, стоит в позе Наполеона. Краем глаза я замечаю, что в сегодняшней «Пост» Меган пририсовала к моей фотографии (где я запечатлена с Джейми) рожки и клыки. Значит, Ви — уже не лучшая подруга. Ладно.
— Меган, ты что, все еще по нему сохнешь?
— Вчера я почувствовала себя как-то странно, но сейчас все хорошо. Спасибо за заботу, Ви.
— Меган, мне очень жаль. Я думала, так для тебя будет лучше.
— Ничего ты не думала, — злится Меган.
— Пойми, я тебе не враг, — оправдываюсь я.
В конце концов, это ведь не у меня под сердцем дочь Сатаны.
— Ты знала, как он мне нравится. Ты знала, что я поехала в клуб только из-за него. Только из-за него. Я сама тебе говорила.
— Так ты о Джейми? — Отвращение не только в голосе, оно просто лезет у меня из ушей. — Какие страсти! По-моему, ты слишком быстро утешилась кое с кем другим.
— А ты откуда знаешь?
Я, конечно, могла бы сказать, что видела Меган с неопознанным парнем на дне бокала мартини, но Меган вряд ли мне поверит.
— Так это правда?
Я еще надеюсь, что неопознанного парня не было.
— Не твое дело. И вообще, ты мне больше не подруга. Сделай одолжение, уйди.
— А вдруг ты от него что-нибудь подцепила? Ты об этом подумала?
Просьбу покинуть помещение я успешно пропускаю мимо ушей.
— Мне что, охрану вызвать?
Интересно, так обращаются с каждым, кто хочет сделать доброе дело? Тогда ничего удивительного, что мир, упакованный в сумочку от «Гермеса», катится в тартарары. После такого приема хочется гордо удалиться, но я смягчаюсь и читаю заклинание.
Цезарь и Брут, поскорее миритесь
И никогда уже впредь не деритесь.
Меган теперь смотрит нежно, наконец распознав во мне спасительницу.
Я тихонько фыркаю. У Волшебницы Ви опять все получилось.
Тут Меган начинает бегать по комнате, как тигр по клетке, и морщить свой узенький лобик.
— Ви, я не знаю.
— А кто этот парень?
— Я не знаю, как его зовут. Я его в баре подцепила. Он помощник бармена, — добавляет Меган почти шепотом.
Ox, Мегс, Мегс. Я чувствую легкий укол жалости, но ситуация слишком серьезная, нужно быть жестче.
— Меган, тебе не надо было с ним идти. Почему ты не подошла ко мне, почему мне не рассказала? Я бы тебя отговорила. Мы с тобой выпили бы по «Космополитену»…
Меган слабо улыбается.
— Да, «Космополитен» был бы в самый раз.
— Вот и умница. Теперь о контрацепции. Ты предохранялась?
— Нет. У меня не может быть детей. Я же говорила.
— Знаю, знаю, Мегс: ты думаешь, для тебя зачатие невозможно. А мне кажется, ты залетела.
Сказать Меган правду или хотя бы часть правды — на данный момент лучшее решение.
— Я бесплодна. Ты ошибаешься, Ви.
Вот заподлянка. Я не хочу, точнее, не могу сказать Меган, что мне известно. Меган — это вам не Толстокожая Испорченная Ви: она не вынесет правды.
— А вдруг врачи ошибаются? Тебе это когда-нибудь приходило в голову? Вдруг они лгали тебе все эти годы?
— Для чего им лгать?
— Не знаю, но, мне кажется, нельзя исключать возможность беременности. Не надо рисковать. Давай поедем в «Дуэйн Рид»[17]. Там новейшее оборудование. Специально на случай вроде твоего: «Не помню, что было ночью, но точно не принимала противозачаточных». — Я морщу нос. — Просто чтобы знать наверняка.
