Люси ахнула, вспыхнула и тут же побледнела. Кровь отлила от ее лица, и это заметил Эйвори. Он приподнялся и принес свои извинения, но сделал это так резко, что Люси показалось, будто над ее ухом щелкнули бичом.
— Простите! — сказал Пол. — Я не имел права так говорить с вами. Это непростительно. Не пройти ли нам в холл и выпить кофе?
Люси вдруг ощутила, что произошло непоправимое несчастье — они перестали понимать друг друга. Как заведенный автомат, она прошла за Полом в холл, где миссис Майлс, расплываясь в улыбке, священнодействовала с кофейным сервизом. Она спросила, не потребуется ли от нее еще что-нибудь, прежде чем она вымоет посуду и на время покинет их. Она сказала Полу, что приготовила к чаю какой-то особенный торт, который, как она надеется, им понравится. Но лицо Пола оставалось безучастным. Он махнул рукой, давая понять, что миссис Майлс может делать, что ей заблагорассудится, и та ушла слегка встревоженная, опасаясь, что сделала что-то не так.
Пол обернулся к Люси и вежливо попросил ее разлить кофе. Когда она протянула ему его чашку, рука ее слегка дрожала, и она всячески старалась эту дрожь подавить. Он, сдвинув свои черные брови, посмотрел на нее и еще раз извинился, что позволил себе отчитать ее.
— Простите меня, — повторил он. — Сам не знаю, почему я наговорил вам все это. Я прекрасно понимаю, что все это чушь.
— Да? — Люси медленно поднялась, и, все еще очень бледная, подошла, и встала перед ним. — Тогда зачем же вы все это сказали? Мы с вами оба знаем, что я разрешила графине купить мне платья, но я считала, что это доставляет ей удовольствие… Только поэтому я согласилась принять ее подарки. Я работала у нее много времени, не получая жалованья, и все эти наряды были как бы компенсацией…
Пол нетерпеливо махнул рукой:
— Пожалуйста, не надо! Меня это совершенно не касается! Дела графини меня не интересуют, а вы, разумеется, вполне заслужили… свое жалованье.
Люси до боли закусила нижнюю губу:
— Я с удовольствием служу графине, даже если она забывает о моем жалованье… Я очень к ней привязалась. И вы можете думать, что вам угодно, но у меня и в мыслях не было, что графиня когда-нибудь оставит мне в наследство хоть какую-то ничтожную побрякушку! Да я бы и не приняла этого никогда — у нее же есть родственники! Не говоря уже о том, что по мне лучше бы она продала все свои драгоценности и пользовалась вырученными деньгами при жизни! Как бы я хотела, чтобы она могла жить без всяких забот!
— В Италии? — холодно спросил Пол, подняв брови, и его глаза, к удивлению Люси, смотрели на нее непримиримо жестко. — И вместе с вами?
Люси растерялась. Она видела совсем другого, нового Пола, ничуть не похожего на того, к которому тянулась всей душой… Она порывисто двинулась к дверям.
— Очень сожалею, — сказала она, — что согласилась приехать к вам сюда. Простите, что потратили на меня время впустую и миссис Майлс пришлось потрудиться ради меня. Если вам еще рано возвращаться в Лондон, подскажите, на каком автобусе мне уехать?
— Ну нет, милая моя Люси! — тихо проговорил Пол, крепко схватив ее за руки — так, что на них, наверно, остались синяки. — Не надейтесь, что разрешу вам уехать отсюда на автобусе! Впереди у нас еще весь день, и этим надо воспользоваться! — Его гладко зачесанная темная голова склонилась к ее золотым кудрям. — Вот так, например!
Его губы больно и безжалостно впились в губы Люси, и на несколько секунд она отдалась счастливому бездумному блаженству, но тут же опомнилась и постаралась высвободиться. Никакой радости от поцелуя она уже не испытывала. Его жестокий рот теперь ранил и терзал ее губы, и, как ей показалось, Пол уже не ласкал ее поцелуями, а хотел оскорбить и унизить. Ей удалось, упершись руками в грудь Пола, наконец отстраниться от него, в его глазах, к своему ужасу, она увидела что-то животное, устрашающее.
— Пол! — ахнула Люси, продолжая вырываться из его объятий.
Но он снова схватил ее с каким-то рычащим смехом.
— Люси! — издевательски ворковал он. — Что такое, малютка? Что испугало нашу крошку? Боитесь, что графиня окажется права и не следует выбирать друзей из числа недостойных, из тех, за кого нельзя поручиться?
Люси было больно, и Пол явно понимал это и, казалось, хотел сделать ей еще больнее. Ее пугал взгляд его потемневших глаз, где, как в бездонном омуте, можно утонуть. Ее охватила паника: эти глаза парализуют и притягивают ее, а издевательские нотки в голосе, наоборот, отталкивают…
— А раньше вы не отказывались от моих поцелуев, — тихо проговорил он ей в самое ухо. — Мне даже показалось, что они вам нравятся. — Он крепко прижимал ее к себе, и она чувствовала грубую силу, исходящую от его тела. Слегка потянув ее за золотые пряди волос, Пол заставил Люси откинуть голову. — Ага, — прошептал он, наконец встретившись с ней глазами, — значит, вы все-таки не возражаете, чтобы я любил вас! Вам хорошо в моих объятиях, но вы считаете нужным немного со мной побороться. А то что же скажет графиня?
Цвет глаз Люси менялся сообразно калейдоскопу чувств, испытываемых ею: то они были чистыми, как горные озера, то сразу и серыми, и зелеными, и голубыми. Она умоляюще смотрела на Пола, но его рот снова прижался к ее губам, но на этот раз так нежно и бережно, словно он задался целью заставить ее сердце выпрыгнуть из груди. Люси поняла: больше она не в силах даже сделать вид, что противится его ласкам. Желание сохранить достоинство растаяло под внезапным торжествующим наплывом его нежности, и, когда этот наплыв превратился в сбивающий с ног поток, Люси прижалась к Полу, позабыв обо всем.
— Ах Люси, Люси, — смеясь, прошептал Пол охрипшим голосом, не отрываясь от ее губ.
Он подхватил ее на руки, перенес через комнату и осторожно положил на подушки, покрывавшие честерфилдский диван. Он опустился рядом на колени, взял ее лицо в свои ладони и ласкал его взглядом. Люси вновь почувствовала странную гипнотизирующую силу его сияющих, еще больше потемневших глаз.
— Ну что, Люси, вы все еще торопитесь на автобус, спешите в Лондон? Или уж мы проведем остаток дня вместе? — спросил он. — Миссис Майлс ушла, мы здесь одни.
Он провел пальцем по ее выгнутой гладкой шее, и Люси задрожала, будто осина на ветру. Гипнотический блеск из-под черных густых ресниц все разгорался и усиливал ее смятение.
— Не знаю, следует ли мне оставаться…
— Обожаемая моя, маленькая Люси, ну почему же? — Глаза, губы, руки Пола продолжали ласкать ее, и под его настойчивыми поцелуями она начала содрогаться, а сердце гулко и тяжко забилось в груди. — Мы ведь чуть не поссорились! Но это я виноват! Я сам не понимал, что говорю! Я вел себя мерзко, подло, простите меня, умоляю вас, милая, милая Люси! Любимая моя! Скажите, что вы меня прощаете, и проведем этот вечер счастливо. Мне так этого хочется!
— Действительно, хочется? — Люси удалось оторваться от его губ, и она устремила на Пола затуманенный взгляд широко открытых глаз. — А мне показалось, что вы на меня сердитесь! Сильно сердитесь!
