Мое время в «Занзибаре» заканчивается. С половины девятого зарезервирован даже мой раскладной стул. Как будто такое вообще можно резервировать…
Выпила только половину бутылки шампанского. Допью на пляже, послушаю кассету Бурги, и пусть мне станет действительно плохо.
Нет, вытеснять одно другим – не для меня. Отстранение – тоже не то. Хмуро гляжу в тарелку из-под икры. Неестественно красное вечернее небо – как кич, как фотомонтаж.
Ну и отлично. Вокруг меня сплошная рекламная открытка курорта Силт, а внутри меня сплошной дождливый ноябрьский день в каком-нибудь румынском индустриальном районе.
20:30
«Добрый вечер»
А?
«Разреши пригласить тебя за мой столик?»
Кто мешает мне в моей депрессии? Кто осмеливается портить мое плохое настроение? Кто это без спросу мне «тыкает»?
Я неохотно поднимаю исполненные грусти глаза. Сразу узнаю его. И думаю: «Для тебя я двадцать минут кувыркалась в воде, представляя, что ты за мной наблюдаешь, хотя ты и не думал за мной наблюдать. С тобой я бы отвлеклась, но тебя не было, когда ты был нужен. Плевать. Ты мне все еще нужен. Нужнее, чем тогда».
Я скосила глазки, чтобы выглядеть менее доверчивой и тем самым более интересной и сказала: «Может ли моя собака пойти со мной?»
«Конечно. Это доставит мне удовольствие. Я сижу там, впереди».
Он улыбается. Приятно.
Я хватаю шампанское и руку, которую он мне галантно предлагает. Что за обворожительный юноша!
Мы меняем партер на ложу. От «здесь тебя терпят» до «здесь тебя желают всем сердцем».
Герберт не оставил без внимания мое социальное восхождение. Он сам нес за мной ведерко с шампанским, а потом налил мисс Марпл минеральную воду «Эвиан». Он жизнерадостно бьет моего спутника по плечу:
«Я приготовил тебе нечто особенное, Оливер».
Ага, Оливер. Так, так.
Моему принцу самое большое – двадцать восемь. У него мощные плечи, короткие светлые волосы, и он выглядит, как эти мажорные мальчики из рекламных роликов конфет «Ферерро», к которым неожиданно приходит много друзей и они радуются по этому поводу как сумасшедшие. Он выглядит так, как будто самой большой катастрофой в его жизни была пробоина в выхлопной трубе его БМВ. Выглядит, как будто у него нет ничего, от чего ему следовало бы избавиться.
Парень, тебя послало небо! Как раз то, что мне нужно. Отвлечься! Отрешиться! А если получится, еще и секс, но без любви.
Говорила ли я уже о подруге моих студенческих лет Бигги и ее дружке? Когда он узнал, что она изменила ему с его лучшим другом, то сел в машину и помчался из Гамбурга в Кассель, чтобы трахнуть там сестру Бигги. После чего почувствовал себя намного лучше.
Оливер поднимает бокал с калифорнийским шардонне, улыбается еще нежнее и говорит:
«Кто ты, что делаешь, где ты живешь? Я хочу знать о тебе все, что только можно о тебе узнать».
Симпампушка. В каком фильме он это услышал? Похоже, у знаменитого знатока женщин Ричарда Гира.
Я слегка наклоняюсь вперед, поглаживаю моего принца пальчиком по щеке и смотрю на него проникновенным томным взором – примерно как это делает темнокожая красавица с безумными кудрями в рекламе «Нескафе». И говорю таким неожиданно глубоким голосом, что сама удивляюсь:
«Впереди еще долгая ночь, Оливер».
Я пытаюсь произнести его имя, как будто речь идет о каком-то райском местечке в Гваделупе: «Ооо-лии-вер».
«У меня много времени, – говорит он. И затем – Зови меня Олли».
Как глупо с его стороны. «Олли» звучит абсолютно не по-мужски. У него такое прекрасное имя, и надо было сильно постараться, чтобы его добровольно испортить. Мне нравятся разные прозвища, например: носопырка, плюшка или любимый медвежонок. Но уменьшительные формы имени, данного при крещении, я совершенно не признаю. Это грех. В крайнем случае, еще можно использовать уменьшительные имена, которые удлиняют имя, например, Дирк – Дирки, Пауль – Паульхен, Надья – Наддэль или, наконец, Надэльхен.
