Мама с показным аппетитом уплетала подгоревший пирог.
– Никак, – развела дочь руками. – Стукнуло тридцать пять, а ничего, кроме собаки, не завела.
Английская бульдожка, размером с хорошего поросенка, который вот-вот станет свиньей, без показухи поедала яблочный пирог и вообще все, что бы ей ни отвалила щедрая рука хозяйки.
– Я знала, что ты с Андреем в конце концов разведешься, – вздохнула Татьяна Витальевна. – Ты его никогда не любила. Чем он сейчас занимается?
– Умер, – ответила Света. Она уже научилась произносить это спокойно.
– Умер?! – вскрикнула Татьяна Витальевна, будто ее усадили на электрический стул. – Неужели сердце? В такие-то годы!
Дочь только кивнула в ответ: не рассказывать же матери, как в марте этого года, через несколько минут после их последней встречи, Андрея застрелили в лифте дома, где он снимал комнату. Слишком длинная и мучительная история для их кратковременного свидания.
– Ма, ты совершенно зря привезла мне деньги, – обратилась Светлана к другой теме, чтобы раз и навсегда покончить с неприятными разговорами. – Я уже не та бедненькая девочка, у которой нет ни одних целых колготок, как было, когда жила с Андреем. Теперь я прочно стою на ногах.
– Удивительно! Как ты стала директором магазина без образования? Или ты потом восстановилась в техникуме?
– О Боже мой! Какое это имеет значение, мама! Главное – иметь хорошие связи.
– Откуда у тебя связи, Светка? – рассмеялась мать.
– От верблюда, – без злобы ответила та.
Куда ни ткни – кругом запретные темы. Не посвящать же мать в то, что целых пять лет числилась в любовницах Стара – «звездного босса», предшественника Криворотого.
– А как поживает Дима Стародубцев? Ты его видишь? Света даже вздрогнула: не научилась ли мама за океаном читать чужие мысли?
– Не знаю. Ни разу не видела, – безбожно лгала дочь. Ей не хотелось, чтобы мама опять подпрыгивала на стуле и кричала: «Умер? Неужели сердце? В такие-то годы!» Она бы этого не выдержала и разревелась.
– А на примете есть кто-нибудь? – спросила Татьяна Витальевна во время утренней прогулки с бульдожкой – они незаметно проболтали до утра.
– Почти нет, – после затянувшейся паузы признала Света.
– Это как понимать?
– Он женат.
– Ну, знаешь! – возмутилась Татьяна, которую в свое время нарекли «правильной».
– Знаю, потому и говорю-почти нет.
– Почему «почти», Света, почему «почти»? – не унималась мама.
В Ботаническом саду, где они гуляли совсем одни, Чушка больше всего любила поляну с ромашками. Вот и сегодня она не угомонилась, пока не понюхала каждый цветок, почему женщинам пришлось задержаться в этом месте.
– Ты не боишься здесь ходить одна? – ни с того ни с сего спросила Татьяна Витальевна.
– Я смелая, ма, – засмеялась Светлана и подумала: «Хотела бы я посмотреть на такого храбреца…» – А почему ты спросила?
– Так просто… Мне померещилось что-то.
– Что?
– Будто за нами кто-то крадется. Страшновато здесь.
Светлана огляделась по сторонам. Сзади тропинка, вся в зарослях кустарника, по ней они шли; слева – пруд, справа – ивы и березы, такие плакучие, будто жалуются друг другу на судьбу, за ними возгорается рассвет, а вокруг – ни души.
– Тебе показалось. – Она посмотрела на часы. – Минут через пятнадцать народ зашевелится, пойдет на работу… А впрочем, нет – сегодня же воскресенье!
– вспомнила Света.
– Расскажи мне про своего женатика, – уже помягче попросила мама на обратном пути.
– Нечего рассказывать, – отмахнулась та. – Все безнадежно. Трое детей, один, правда, приемный. Он их любит…
– А жену?
– Марина, честно говоря, его уже достала: совсем свихнулась на гороскопах, хиромантии, вегетарианском питании. Короче, ни одно дурацкое веяние нашего безумного времени не обходит ее стороной. А главное, она ревнива.
– Может, она подозревает, что между вами…
– Между нами ничего нет, ма! – резко оборвала ее Света. – Только взаимная симпатия, – добавила она еле слышно. – У Марины же обыкновенная паранойя? Она устраивает ему истерики без всякого повода.
– Ты ее хорошо знаешь?
– И к тому же очень давно. Ее первый муж был моим одноклассником. Так что мы с ней старые подруги!
– Боже праведный! – взмолилась Татьяна Витальевна. Это означало, что тема закрыта.
Едва женщины переступили порог квартиры, как мать закапризничала:
– Ты не сбегаешь в дежурную аптеку? Купи мне таблетки от головы. Я забыла взять с собой в дорогу.
– У тебя болит голова? Что ж ты сразу не сказала? У меня есть цитрамон. Зачем куда-то бегать?
– Нет, советскими я больше не травлюсь! – заявила чилийская гражданка.
– Купи мне что-нибудь импортное. Я дам тебе денег.
– Опять ты, мама, со своими деньгами?! – возмутилась Света, неохотно влезая в туфли.
«Ведь только что проходили мимо дежурной аптеки, и ей не надо было никаких таблеток!» – злилась дочь.
– Не сердись, – обняла ее Татьяна Витальевна, будто угадав ход Светиных мыслей.
Когда Светлана Васильевна вернулась из аптеки с двумя пачками панадола, мать даже не взглянула на них, а, взяв дочь за руку, подвела к окну.
Двор еще был пуст, граждане не торопились просыпаться в свой выходной день. И только у дома напротив на скамейке в кустах сирени кто-то сидел, так что были видны лишь его ноги и развернутая в руках газета.
– Кто это? – спросила Татьяна Витальевна.
– Ну, ты, ма, даешь! Меня не интересуют жители моего собственного дома, не то что соседнего!
– Этот тип вышел из Ботанического сада, когда мы проходили мимо аптеки, – сообщила чилийская мама. – Я специально послала тебя в аптеку, чтобы за ним понаблюдать. Он пошел за тобой. И вернулся во двор, когда ты вошла в подъезд. Это он крался за нами в парке.
Света еще раз вгляделась в незнакомые ноги и подумала: «Надо сегодня же предупредить Балуева!..»
Геннадий Сергеевич ничего не мог понять. Все больше хмурясь и взвинчивая себя, он сидел в кресле и барабанил пальцами по колену. Уже час минул с того момента, как Федор должен был заехать за ним. Балуев дважды звонил парню домой, но никто не брал трубки. Он не знал, что и думать. Одна и та же беспокойная мысль долбила мозг: "Поликарпу выгодно, чтобы Федор исчез навсегда.
Если он пошел на это, придется вызывать Мишкольца. – И тут же успокаивал себя:
