Однако события последних недель доказали, что Майкл утратил свою нелюбовь к детям и сейчас просто обожал мальчиков. И кто кого обожает больше — неизвестно: дети Майкла или наоборот. Ронни был ему предан с самого начала, да и Рикки с того несчастного случая на пирсе приоткрыл ему свое сердце, стал его почитателем. Они дружили, и сейчас у Майкла не было ни одной веской причины признаться в своей «аллергии» на детей.
Так что не дает ему покоя, держит в узде инстинкты? Первый брак? Ни словом Майкл не обмолвился о том, что же произошло в его семейной жизни. И Чарин не знала наверняка, только чувствовала. То, через что пришлось ему пройти в детстве, явилось причиной самовнушения: мне никогда не быть хорошим мужем и отцом. Знакомая история, только Чар в нее не верила. Даже если вы сейчас не в состоянии побороть свои комплексы, однажды вы проснетесь, посмотрите в глаза правде и найдете в себе силы объявить им войну и построить новую жизнь. Чар собиралась поговорить с Майклом, узнать, о чем он думает, страдает. Она не стремилась к выяснению отношений, хотя расставить все точки над «i» не помешало бы.
Внезапно вся ее смелость испарилась. О, как можно обманывать себя? Нельзя заставить человека раскрыть душу против его воли.
Итак… что теперь? Жить дальше, набраться терпения, быть готовой к страданиям… и надеяться, что время изменит порядок существующих вещей.
Время? А если его нет?
— Меня отправляют во Флориду, — сообщил Майкл, входя в кухню, где Чар готовила хот-доги для близнецов.
Она повернулась к нему, так и застыв с бутылкой горчицы в руке. Сердце налилось свинцовой тяжестью, голова пошла крутом.
— Почему?
Его глаза смотрели настороженно, неожиданная новость тяготила его.
— Потому что администрация думает, проект «Белые камни» находится под контролем, а другой — под угрозой срыва. Необходимо составить новые договоры, наладить работу. Я нужен им, чтобы расчистить завалы.
Конечно, им нужен был он, лучший из лучших. Кресло вице-президента почти в кармане, дело за малым.
— Ты же вернешься? — спросила Чарин, стараясь не выдавать своего беспокойства.
— Думаю, да. — Майкл провел рукой по волосам, теперь они стояли торчком, почти как у Ронни. — Впрочем, я не совсем уверен и не знаю когда.
Чарин вернулась к своим хот-догам. Он когда-нибудь уедет отсюда. Разве она не знала этого? Просто не ожидала, что отъезд случится так скоро. Судороги страха свели желудок: они теряют его. А вдруг предчувствия оправдаются? Как ее дети будут жить без него?
Майкл пустился в разъяснения, связанные с поездкой во Флориду. До отлета осталось всего двадцать четыре часа, им придется совершить нечто фантастическое, чтобы навсегда запечатлеть в памяти последние часы, проведенные вместе.
— Что мы можем сделать? — тихо поинтересовалась она несколько минут спустя. Она смотрела на мальчиков, уписывающих хот-доги за обе щеки, и не могла отделаться от навязчивого образа пустоты, поселившейся в ее семье. Двадцать четыре часа… Она планировала поговорить с ним, узнать, не изменит ли он когда-нибудь свою верность обету безбрачия или так и уйдет из их жизни, бросив напоследок прощальный взгляд. Им следует выяснить отношения, и если он не может выполнить эту миссию, то она должна взять на себя смелость сделать это.
— Придумал, — сказал Майкл и откинул ее серебристые волосы за плечи. — Возьмем выходной и отправимся с детьми в Диснейленд.
— В самом деле?
— Они уже побывали в удивительном мире Диснея?
— Нет. — Чар оглянулась на детей, желая убедиться, что они не слышали его слов.
— Здорово. — Майкл тоже посмотрел на детей. — Я хочу быть первым, кто откроет им дверь в сказку.
Молодая женщина вздохнула: как он может оставаться глухим к флюидам любви, которые она посылает ему каждый час, каждое мгновение?
— Они будут в восторге.
Рано утром маленькая компания отправилась в Диснейленд. Дорога занимала больше двух часов, но шоссе было свободным, и они прибыли в парк перед самым открытием. День играл яркими красками, пушистые белые облака неслись по яркому синему небу, дул прохладный легкий бриз. Удивительно, но в тот ноябрьский день знаменитый парк оставался полупустым. Они переходили от одних аттракционов к другим; близнецы были на небесах от восторга, особенно когда Микки-Маус и Минни-Маус погладили их по головам и разрешили сфотографироваться с ними. Затем они наспех перекусили в небольшом ресторанчике и отправились на остров Тома Сойера. Пока малыши лазили по пещерам, Чар с Майклом сидели на огромном камне и наблюдали, как маленькая лодка скользит по реке.
Сейчас, подумала Чар, я должна выяснить все сейчас.
Однако с чего начать?
«Эй, справился ты наконец со своей фобией под названием «скажите «нет» семейной жизни»?» Возможно, он и оценит чувство юмора, а вдруг такой тон оттолкнет его? Или начать так:
«Я люблю тебя, Майкл, и не хочу тебя потерять».
Нет, она разрыдается прежде, чем начнет говорить, ее сердце перестанет биться, и она умрет… прямо у него на руках.
Майкл обнял Чар за плечи и притянул к себе.
— Как бы мне хотелось, чтобы сейчас была ночь и звезды в небе мерцали своим таинственным светом, — зашептал он ей на ухо, — а мы бы сидели здесь и предавались мечтам долго-долго.
— Я бы тоже хотела предаваться мечтам здесь с тобой долгие часы. — Она выглядела слегка потерянной.
— Ты выбрала удобный момент, чтобы сказать мне об этом. — Майкл уткнулся ей в шею. — Утром я уезжаю.
Она повернула лицо к нему и поцеловала. Ее ласка была стремительной, но настойчивой. Разве не чувствует он, сколь дорог ей? Или она обманывается в своих ожиданиях и безразлична ему?
— Я очень хочу, чтобы ты остался, — сказала она, с трудом подавляя дрожь в голосе.
Он промолчал, но пододвинулся ближе и зарылся лицом в светлые волосы.
Они забрали детей, переправились на маленьком плоту на другую сторону и отправились на Главную улицу. Там они сели в машину и помчались домой, увозя двух маленьких спящих детей от праздника жизни.
— Какой замечательный день, — сказала она.
Майкл кивнул, но так и не проронил ни слова всю оставшуюся часть пути, а Чар в душе проклинала себя за свою трусость: если хочешь знать ответ, задай вопрос.
Стемнело. Чарин уложила сорванцов в их мягкие постельки и спустилась в кухню: ее мучила жажда.
О, к черту сомнения, думала она, не вникая в болтовню Ханны, которая рассказывала о своем сыне из Ванкувера. Не обманывай себя, ты же спустилась вниз в надежде встретить Майкла?
И тут он появился. Их глаза встретились, и они оба заулыбались, догадавшись об обоюдном желании. Майкл подошел к холодильнику, достал молоко и налил немного в высокий стакан. Он не сводил глаз с Чар, но был в состоянии отвечать на вопросы Ханны.
