Нэш рассмеялся:
— Не знаю, какого черта ты…
— Заткнись, Ангус.
Эти слова произнес Луи Симпсон. Он даже не взглянул на Нэша, смотрел прямо перед собой. Я чувствовал, как растет общее напряжение.
— Не понимаю, почему должен выслушивать оскорбления, — проговорил Нэш.
Теперь Симпсон повернулся лицом к Нэшу и посмотрел ему прямо в глаза:
— В самом деле? Неужто?
В голосе явно звучала угроза.
Тойнби, сидящему между ними, очевидно, надоела перебранка.
— Ладно, девчонки, — успокаивал он друзей, похлопывая обоих по плечам, — давайте не будем бросаться пудингом. Лучше разомнемся после завтрака, выпустим пар.
— Блестящая идея! — воскликнул Дом. — Как насчет прогулки по лесу? Можно взять пушку Луи и поохотиться на сорок.
— Полагаю, тут поблизости найдется озеро, в котором водятся лебеди, — вмешался я. — Давайте подстрелим парочку.
— Послушай, Мэтью. Не знаю, на что ты намекаешь, только я не убиваю этих славных существ. В любом случае они принадлежат королеве.
— Только те особи, которые обитают на Темзе, — опроверг его Тойнби, тайком улыбнувшись мне:
— Действительно? Ладно, пусть это не государственная измена, все равно не стоит отстреливать благородных птиц. Если только на нас не нападет бешеный лебедь. Тогда мы вправе прибегнуть к самообороне.
— Какая разница между сороками и лебедями?
— Сороки — настоящие вредители. Они поедают яйца куропаток. Ха-ха-ха! Ты хочешь сделать из меня варвара. Кстати, мне кажется, я где-то видел мяч для игры в регби. Скорее всего в шкафу. Может быть, найдем ему применение?
— Будем убивать сорок мячом?
— Не пытайся казаться большим идиотом, чем ты есть на самом деле. Давайте поиграем в регби, парни. Это лучше, чем болтаться по лесу, как задроченные бойскауты.
— Я бы предпочел крикет, — возразил Бланден. — В этой игре мне нет равных.
Он вскочил на ноги и с самым зверским выражением лица начал имитировать удары крикетной битой.
— Боюсь, у нас нет подходящего снаряжения, Бланди, — сказал Дом. — Поиграем в регби.
— Я — «за» обеими руками, — поддержал его Нэш. Ног только игры сегодня не получится. Подморозило, и грунт слишком твердый.
— Наверное, ты прав, — задумчиво протянул Дом. — Нужно быть очень осторожным, чтобы не упасть на «бетон, посыпанный стеклом».
— В любом случае, — заметил я, — вас, ребята, заводить не надо. Вы сами постоянно то надираете друг другу задницы, то моетесь вместе в душе.
Последовало недоуменное молчание. Потом Нэш заявил:
— Меня чертовски утомили твои насмешки.
— Точно, — согласился с приятелем Дом, — может, прикроешь варежку, Мэтью?
Я хотел продолжить «дискуссию», но сдержался. Они, разумеется, правы. Раз уж Дом наехал на меня, значит, я действительно зашел слишком далеко. Внезапно почувствовал себя занудой. Надо прикинуться, будто мне здесь очень нравится. В конце концов, пошалить еще успею.
— А футбольный мяч есть? — спросил я.
— Конечно, — ответил Дом. Он не способен долго злиться. Добродушная натура. — Прекрасная мысль!
По залу прокатился гул недовольства. Не все испытывали острое желание принять участие в игре.
— Я вообще-то против, — пытался сопротивляться Бланден. — На таком твердом фунте даже в футбол опасно играть. Можно растянуть связки или сломать ногу. Не все же мы… спортсмены.
— У меня болит живот, — доложил Тойнби.
— Хватит, парни, — заключил Дом. — Я устраиваю вечеринку и диктую правила. Придется подчиняться мне.
Эти слова все и решили.
— За особняком есть небольшая лужайка, обнесенная живой изгородью. Очень удобно. Мяч не улетит далеко.
Итак, спустя двадцать минут, одетые кто во что горазд и в основном в самую неподходящую для игры одежду, гладиаторы, ведомые Домиником в сопровождении тявкающего Монти, проследовали через декоративные сады к месту сражения. У многих нашлись плотные спортивные штаны и просторные куртки. Однако Дом с гордостью выступал в шортах, а Бланден скользил по обледенелой земле в дорогих башмаках. Доминик держал в руках старомодный кожаный мяч. Возможно, точно таким же британские солдаты играли с немцами во время рождественского перемирия 1914 года.
— Над кем смеешься? — спросил Дом, запустив в меня мячом.
Я принял его на грудь. Весил мяч не меньше замороженной индейки.
— Просто развлекаюсь вместе со всеми, — объяснил я, несколько искажая факты.
Бросил мяч на землю и отдал пас Бландену. Тот неуклюже пнул тяжелый снаряд и чуть не упал, словно девочка, впервые надевшая туфли на высоких каблуках. Веселье продолжалось.
Утро выдалось хмурое, серое. Солнце не проглядывало сквозь тяжелые свинцовые облака. Давление низкое, чувствуется приближение зимы. Однако к десяти часам небо прояснилось. Намечался погожий, хотя и холодный день. В сельской местности у нас с погодой получше. В Лондоне вы или потеете в невыносимую жару, или дрожите от сырости и мокнете под дождем. Возможно, деревенская жизнь не так уж плоха. Мне лично город опротивел до безумия.
Сады меня никогда не привлекали, однако местные заросли оказались просто очаровательными. И в то же время в красоте сверкающей в холодных лучах солнца зелени таилось нечто тревожное. Кусты и деревья, казалось, хранили какую-то многозначительную тайну. Вечнозеленые живые изгороди образовывали переплетающиеся квадраты, а внутри их розмарин и можжевельник плели узоры, похожие на древнюю клинопись. Камни и песок заполняли пространство между растениями. Это не лабиринт, нет и намека на то, чтобы запутать человека, прогуливающегося в саду. Каждый квадрат предельно упорядочен и абсолютно ясен. Тем не менее я бы там точно заблудился.
— Ты что-то совсем притих. — Габби шел рядом со мной. Я и не заметил, когда он появился. — Только не говори, что расстроился из-за футбольного матча. Просто самомнение у тебя высокое, а результаты пока не очень.
— Я думаю о садах. Они как-то не сочетаются ни со средневековой постройкой, ни с викторианским готическим возрождением.
— Верно, — задумчиво отвечал он. — По-видимому, план создания садов появился в конце семнадцатого столетия. Тогда же возникла идея перестроить замок. Последняя вспышка энергии в семействе Гэсгоингсов перед тем, как погрузиться в вечную спячку.
— Это как-то связано с мертвыми младенцами? — Габби замялся, и я продолжал: — Они, наверное, хотели изгнать призраков с помощью прямых линий и четких углов. По принципу «наука побеждает предрассудки».
Габби внимательно посмотрел на меня. Потом выражение его лица стало более благодушным.
— Никак не раскушу тебя… У меня просто в голове не укладывается. Ты ведь работаешь в небольшом налоговом офисе, и этим все сказано. Мелкий чиновник. Однако не могу отделаться от чувства, что ты когда-то совершал неординарные поступки. Только скрываешь прошлое от других, да и от самого себя тоже. Извини за праздное любопытство. Меня считают хорошим психологом — такая уж работа.
