Я считаю, что Габби хотел замочить каждого из своих друзей по-тихому, в их же комнатах, как это случилось с Родди и чуть не произошло с Домиником. Нападение Нэша на Энджи ускорило ход событий, но нарушило план убийцы.
Тойнби говорил о своих дочерях, о костре, который они хотели развести в честь кукол Барби. Чувствовалось, что он хороший человек, однако слушать его было не очень интересно. Затем, видя, что я уже устал от рассказов об отцовских добродетелях, Майк сменил тему:
— А как сложились твои отношения с Сюзи?
— Суфи.
— Извини, конечно, Суфи.
— Знаешь, у нас ничего не получилось.
Почти получилось. Когда я вернулся в комнату Энджи, она окинула меня быстрым взглядом и бросилась в мои объятия, сжимая так, будто я только что вернулся с войны. Я сказал, что опасность миновала и впредь не о чем беспокоиться. Суфи горячо расцеловала меня. Больше я ничего не стал рассказывать девушкам.
Она переехала в мою квартиру в Килберне. Некоторое время все шло великолепно. Я немного потратился и прикупил кое-что из мебели. Вечерами мы пили вино, смотрели телевизор и прислушивались к крикам дерущихся пьяниц на килбернском шоссе.
Однажды я даже отправился на выходные к ее матери в Саутхемптон. Она приготовила тушеное мясо с добавлением корицы, и мы ели его с сырым эфиопским хлебом. Матери Суфи не нравилось, что я бросил работу.
— Такая надежная государственная служба, — говорила она. — Почему вы это сделали?
Разобравшись с Тунисом, я набрался мужества и распрощался с налоговым офисом, чтобы вновь заняться исследовательской работой.
— Я пытаюсь получить место преподавателя в университете.
— Упорно стараетесь?
— Да, очень упорно.
— Все-таки я вас не пойму.
Возможно, Суфи в конце концов надоело мое безделье. Она работала в местном ресторане, а после того как кончились мои сбережения, мы жили на ее зарплату. И вот однажды, вернувшись после неудачного собеседования в одном валлийском колледже, я обнаружил оставленную записку. Однако даже после отъезда Суфи я считал встречу с ней большой удачей. Я любил ее и относился к ней очень хорошо, а она покинула меня не потому, что я оказался каким-то монстром, лгуном или обманщиком, но из-за того, что ей стало скучно со мной. Возможно, Суфи недостаточно сильно любила меня.
— Странный получился уик-энд, — обратился я к Тойнби и сам рассмеялся банальности своего суждения.
Он заканчивал третий бокал вина и кивнул в знак согласия:
— Можно и так сказать.
Хотелось выразиться как-то позатейливее, однако мысли не складывались в слова.
— Он каким-то образом изменил меня, — попытался я развивать тему.
Тойнби начал ерзать, что говорило о его намерении покинуть паб.
— Еще бы. Ты не обращался к психологу?
— Нет. Я говорю не о психологической травме. Эти события изменили меня в лучшую сторону.
— Что ж, тогда у тебя есть перспектива на будущее.
Я допил пиво. Мы оба встали. Июньская теплая ночь.
Я даже не захватил с собой куртку. Тойнби надел плащ, и мы пожали друг другу руки.
— Мне понравилось, — сказал он.
— Да, все классно.
— Я свяжусь с тобой. Заходи как-нибудь ко мне пообедать. У меня много знакомых женщин. А вот порядочные мужчины — большая редкость в Путни.
— Пока. Буду с нетерпением ждать твоего звонка.
Я не стал дожидаться автобуса и отправился домой пешком. Все время сокращал путь, пока не дошел до Эдвард-роуд. Как обычно, движение тут было очень оживленное. Все машины направлялись на север, покидая город. Уличные огни плясали передо мной, точно яркие ленты на китайском празднике.
На полпути к родному, безалаберному и надежному Килберну я остановился у бензозаправочной станции. Купил десяток сигарет с низким содержанием смолы и дешевую зажигалку. Сел на скамейку и выкурил сигарету, глядя в темное небо. Ночь звездная, но луны нет. Чистые звезды сверкают над замком, затерянным среди лесов, и над песчаным пляжем неподалеку от Карфагена.
Вдруг я понял, что разговариваю вслух. Я сказал «до свидания» и еще какие-то слова, глядя, как сигаретный дым смешивается с желтым светом фонарей и уплывает втемную даль.
