Пабло кивнул.
— Завтра я хочу показать Рафаэль город, наших быков и лошадей. Вы любите корриду? — поинтересовался он у девушки.
Она не хотела своим ответом разочаровывать Пабло, поэтому робко сказала:
— Честно говоря, я даже не знаю…
Они отправились на небольшую прогулку вдоль реки Гвадалквивир, затем осмотрели арены Маэстранцы[27]. Издали Руис показал Рафаэль то место, где будет выступать в воскресенье.
Рафаэль вздрогнула. Она хотела насладиться сполна этим вечером и мечтала, чтобы завтрашний день не наступил.
— Что обычно делает Руис перед корридой? — поинтересовалась Рафаэль у Пабло.
Тот расхохотался.
— Он спит! Если хотите, мы с вами в это время погуляем по городу.
Руис вмешался.
— Я могу спать и с ней.
Пабло хитро улыбнулся брату. Рафаэль покраснела.
Они весело поужинали, обсуждая достопримечательности Севильи. Пабло понравилась Рафаэль, и он мысленно стал на сторону Руиса. Его брат был влюблен, ревнив и горяч и хотел бы забыть скандал с отцом и Жослином хотя бы на один вечер. Пабло совсем не желал разрушать его счастье. Он любил Руиса с детства, они всегда понимали друг друга, у них были общие увлечения. С тех пор как Руис стал тореадором, Пабло присутствовал почти на всех его боях и восхищался им, как и Виржиль. Как Мария, он молился до и плакал после корриды. Руис был его слабостью, его привязанностью, от которой он не мог и не хотел избавляться.
Пабло тоже желал и мог бы быть тореадором. Он не был трусливым и нерешительным, как Мигель. Единственным препятствием была его упрямая жена-испанка, которая родила ему кучу ребятишек. Он уступал ей во всем, поэтому они всего лишь держали небольшое хозяйство быков и лошадей. Теперь Пабло мог сойти лишь для любительской корриды. В Руисе он видел воплощение своих несбывшихся мечтаний и прощал брату все. Он был счастлив наблюдать, как у того разворачиваются отношения с Рафаэль.
Все разговоры за ужином приводили к одной и той же теме: воскресной корриде. Братья обсуждали, все ли готово и что еще предстоит сделать.
— Расскажите мне о том, как прошла коррида в Ниме, особенно про победу над вторым быком, — попросил Пабло, одарив Рафаэль ободряющей улыбкой.
— Я видела, как Руис одолел это животное, — начала Рафаэль. — Но в его жестах было нечто устрашающее, превосходящее — акт насилия. Будто он хотел что-то доказать, высокомерно взирая на толпу. Кому и зачем?
— Высокомерно взирая? — удивился Руис. — Мне не нравится такое понимание боя. Доказать? Победа — это не акт насилия, это вызов судьбе.
Он взял Рафаэль за руку и с жаром добавил:
— Ты не должна так думать, дорогая!
— Я совсем не хотела тебя обидеть, Руис. Просто там, на арене, ты будто хотел придать важность своему существованию за счет убийства этого невинного животного. Все, что я видела в бинокль, — это твой напряженный взгляд и сжатые кулаки. Как твоя рука не дрогнула во время боя? Конечно, для этого необходима настоящая смелость, но стоит ли оно таких жертв?
Девушка опустила глаза и высвободила руку.
— Сначала ты любишь быка, а затем должен его убить. И все это для того, чтобы вызвать у зрителей эмоции. Ты в тупике.
Руис не понимал любимую. Пабло тяжело вздохнул.
— Но вам это нравится, — сказал Пабло. — Вы осуждаете корриду, но и восхищаетесь ею. Когда- нибудь вы по-настоящему полюбите ее… Это всего лишь бой, ничего более.
Рафаэль задумалась над словами Пабло. Она отметила, что он гораздо рассудительней Руиса, но ее это ке смущало. Руис был Руисом. Ему не требовалось ничего большего. Ее речь могла расстроить его, и это было досадно. К чему это? Он только сражался, не задумываясь об этике корриды.
После ужина они слушали фламенко, и у Рафаэль возникло желание во что бы то ни стало полюбить Испанию, все в ней, кроме быков и корриды. Заиграла испанская гитара, и Руис захотел танцевать. Рафаэль не могла приспособиться к этим дивным ритмам, в то время как Руис, казалось, тонул в музыке. Девушка вскоре устала и присела рядом с Пабло, а Руис продолжал танцевать. Он был похож на демона, вырвавшегося на свободу. Кто-то крикнул:
— Эй, матадор! В воскресенье мы посмотрим, что ты умеешь!
Руис улыбнулся и продолжил танцевать. Какой-то господин пригласил Рафаэль на танец, но девушка жестом отказала, заметив, что Руис пристально наблюдает за ней. Пабло был рад видеть брата таким счастливым. Он танцевал, забыв о корриде, об ожидающей его опасности и о пережитой ссоре с отцом.
Они вернулись домой около трех часов ночи, уставшие, но довольные, и сразу легли в постель. Рафаэль чувствовала, что ее жизнь становится все более стремительной, но она готова была продолжить это головокружительное приключение с Руисом.
Жослин научил девушку ценить стабильность и уверенность в будущем, но Руис все перемешал в ее сознании.
— Ты не спишь?
Они лежали рядом, едва касаясь друг друга. Руис обнял Рафаэль и взял ее за руку.
— Нет, — задумчиво сказала девушка. — Я думаю о тебе, о твоем отце, Камарге и твоем доме в Сент-Мари.
— Ты строишь планы?
— Я начну это делать после корриды.
Он промолчал, а затем, подумав, добавил:
— А ты мудра…
Пабло сдержал слово. На следующий день он показал Рафаэль Севилью с ее узкими, праздничными улочками и добродушными людьми. Девушка всюду следовала за уверенным испанцем, но ее ни на секунду не оставляло беспокойство и мысли о предстоящей корриде. В конце концов она утомилась от бесконечных ресторанов и удушающей жары, от жужжащих машин и говорливых испанцев. Но в целом день прошел хорошо. Вечером Руис отослал всех помощников, оставив только близких друзей. За ужином они снова обсуждали корриду и новых быков. Себастьян настаивал, чтобы Руис подписал еще несколько контрактов, укоризненно заметив, что тореадоры получают известность и влияние, работая по контрактам.
— Руис совсем не такой, — объяснил он Рафаэль. — Из-за этого его не всегда понимают в среде матадоров. К тому же он француз! В узких кругах он больше известен, как талантливый юноша, а не как зрелый тореадор. Причина в том, что он делает это ради искусства, не имея при этом никакой личной выгоды. Но он талантлив, поэтому им приходится с ним считаться. С этим не поспоришь…
— Давайте оставим Руиса, пусть он поспит перед завтрашним днем, — предложил Пабло с серьезным видом.
Действительно, уже пробило полночь. Тут вмешалась Рафаэль:
— Надеюсь, завтра я не буду одна? Я не хочу умирать от страха во время приготовлений и корриды. Я не смогу, Пабло…
— Конечно, не беспокойтесь! Руис предупредил меня. Я буду с вами, Рафаэль. Все будет в порядке.
