– Вы нужны мистеру Брэдборну.
Лиззи хихикнула совсем не подобающим леди образом.
– Он просил найти вас и сказать, что ждет у конюшни.
– Спасибо, Джейн, – произнесла Лиззи с добротой, слегка сгладившей бездушие миссис Пруитт.
Служанка сделала реверанс и вернулась в дом, а Харриет задумалась – это игра света или у Джейн на щеке и в самом деле синяк?
Глава 18
– Мой отец играл в азартные игры дольше, чем я себя помню.
Когда она заговорила у него за спиной, Бенедикт на мгновение замер, но тут же снова стал проверять подпругу.
– Он не видел причин прекращать игру, когда женился на моей матери и когда родилась я. Таким образом он нас и содержал. Мать умерла, когда я была совсем ребенком, а денег на гувернантку у нас не было, так что он брал меня с собой в игорные дома. Он одевал меня в штаны и мальчишеские кепки и сажал на колени, когда играл. Я научилась быть молчаливой и бесстрастной. Кроме того, я научилась играть.
Мне нравится думать, что играю я так же хорошо, как это делал мой отец. Так что сами видите, – призналась Харриет, – держать с вами пари было нечестно. И вы не обязаны брать меня с собой на верховую прогулку.
Он выпрямился и, обернувшись, посмотрел на нее.
Харриет надела темно-синее платье, и ветер прижимал материю к телу. Бенедикту было тяжело представлять себе ее длинные ноги, мягкие и полные в бедрах, обтянутыми мужскими брюками. Солнечный свет, хоть и скудный, все же выхватывал светлые прядки в ее темно-золотистых волосах. Как обычно, буйная шевелюра завитками ниспадала на плечи и кудрявилась на висках. Шляпка висела на руке. Бенедикт подумал, что такой шляпки не хватит, чтобы удержать на месте массу пшеничных волос.
– Бенедикт? – окликнула его Харриет, и он сообразил, что все еще смотрит на нее во все глаза.
– Вы что, хотите отказаться от нашего пари, мадам?
Ее лицо резко изменилось. Она выглядит так, подумал Бенедикт, словно ей дали пощечину.
– Нет, Бенедикт, я всегда держу свое слово. Я просто хотела быть с вами честной.
Он довольно долго смотрел на Харриет, пытаясь понять, чем так рассердил ее.
– Это конь мистера Латимера, – сказал он, так как Харриет по-прежнему молчала. – Для вас я собирался оседлать лошадь леди Крейчли.
Харриет обратила внимание на коня у него за спиной. Суровое выражение лица сменилось совершенно детским восторгом.
– О!
– Они предлагают гостям прекрасных лошадей, но их собственные – еще лучше.
– Понятно, – сказала Харриет. Она обошла Бенедикта, настороженно приближаясь к гнедому жеребцу. Чем ближе она к нему подходила, тем шире становились ее глаза, словно она и не предполагала, что лошадь может быть такой большой. Харриет подняла руку и прикоснулась к жеребцу. Он повернул к ней свою огромную голову, и Харриет быстро отступила назад.
– Харриет? – окликнул ее Бенедикт.
– Да? – Она скрестила руки, но не посмотрела на него. Ее взгляд оставался прикованным к жеребцу. Когда тот ударил копытом, на лбу Харриет появилась складка.
– Вы никогда раньше не ездили верхом, да?
Наконец она посмотрела ему в глаза, и Бенедикт понял, что Харриет боится. Она медленно покачала головой.
Бенедикт заметил конюха, выводившего вторую лошадь из загона, и крикнул:
– Кобыла нам не потребуется!
Старик равнодушно пожал плечами и повернул обратно.
– На самом деле мне совсем ни к чему учиться ездить верхом, – словоохотливо начала Харриет. – В Лондоне почти все, что нам нужно, находится на расстоянии пешей прогулки, а в остальных случаях мы нанимаем двуколку. Или одалживаем у друзей карету с кучером.
– Вы поедете со мной, Харриет. – Бенедикт подошел к жеребцу, взлетел в седло и протянул руку Харриет, сделавшей еще шаг назад. – Беритесь за руку.
Харриет сделала глубокий вдох, и Бенедикт ясно увидел, что она собирается с духом. Потом она вздернула подбородок и шагнула вперед. Ее рука коснулась его ладони, он обхватил своими пальцами ее тонкие пальчики и внезапно вспомнил вчерашний поцелуй. Рука Харриет подходила ему так же хорошо, как и ее губы. Словно эту женщину создали для него.
Она испуганно ахнула – Бенедикт оторвал ее от земли и осторожно посадил в седло перед собой.
Одной рукой Харриет вцепилась в луку седла, а пальцами другой впилась в ногу Бенедикта. Ему показалось, что от этого места растекается жар, а когда она, приоткрыв рот, посмотрела на Брэдборна широко распахнутыми глазами, он с трудом удержал ровное дыхание.
Харриет отпустила его ногу, обеими руками взявшись за седло, и он потянулся за поводьями. Руками Бенедикт невольно задел Харриет, а когда она пошевелилась, ощутил сладкий, чистый аромат ее мыла.
– А куда мы поедем? – спросила Харриет, когда Бенедикт пришпорил жеребца.
– Недалеко. Туда, где живет женщина, у которой дневник Аннабель Рочестер.
Харриет резко повернула голову.
– Правда?
Бенедикт с трудом оторвался от ее улыбки.
– Правда, – ответил он и еще сильнее пришпорил жеребца. Тот рванул вперед, и Харриет съехала назад, вжавшись в Бенедикта. Он стиснул зубы, чтобы подавить стон, и понадеялся, что место их назначения окажется ближе, чем он думает.
Дом Олдерси оказался меньше, чем Рочестер-Холл. Сказать по правде, этот дом был размером с конюшню. Бенедикт представил себе, как разозлилась его хозяйка, когда ее предложение купить дневник отвергли.
Их с Харриет оставили у входа в дом, а пухлая служанка с приятной улыбкой пошла за хозяйкой. Служанка вернулась довольно раздраженная, пыхтя и задыхаясь от спуска по лестнице. Щеки ее раскраснелись.
– Мисс Олдерси просит вас подождать в кабинете.
Она провела их по узкому коридору в комнату размером со спальню Бенедикта. На стене висела единственная картина. Ничем не покрытые столы прогибались под тяжестью множества растаявших свечей.
Горничная поспешила войти в комнату первой, чтобы сдернуть простыню с диванчика и низкого кресла напротив него. Провожая гостей к диванчику, она выглядела немного смущенной из-за вида комнаты.
– Желаете что-нибудь выпить?
– Шотландское виски у вас есть? – спросил Бенедикт.
– У нас есть вода, – извиняясь, улыбнулась горничная. – Мисс Эдвина считает, что алкоголь – это грех.
– А-а, – протянул Бенедикт. Взгляд его уперся в единственное украшение комнаты – картину с изображением «Тайной вечери».
– Вода – это отлично, – вмешалась с улыбкой Харриет, и горничная слегка успокоилась. – Спасибо.
